пятьдесят длиной.
– Зато, наверное, тут у всех удочки из бамбука? – спросил Сергей Семёнович.
– Из этого бамбука удочку не сделаешь, стебли слишком тонкие. Растет сплошняком, зараза, ни одни штаны не выдерживают, и обувь тоже – всё рвёт в клочья!
Сергей Семёнович удивлённо покачал головой.
– Прошу вас, – музейная женщина повела в воздухе рукой, приглашая в следующую комнату. – Здесь у нас выставочный зал. Эти картины изображают природу острова, они нарисованы в разное время художниками, которые сюда приезжали.
Ашот прошёлся вдоль ряда полотен в серо-коричневых тонах. На одном из них на фоне уже знакомого силуэта Менделеевского вулкана была изображена многоствольная берёза, похожая на спрута, на другой – ржавый остов выброшенного на берег корабля.
– А почему так мрачно? – спросил Ашот. – У вас что, совсем не бывает солнца?
– Почему же, бывает, – обиделась музейная женщина. – Вот, например, картины нашей местной художницы, очень яркие.
Ашот с сомнением посмотрел на предложенное полотно. Ультрамариновое небо нависло над чёрным пепловым полем и выбеленными остовами деревьев, культи веток напоминали шипы.
– Это мёртвый лес, – поведала смотрительница. – Во время извержения вулкана Тятя его засыпало пеплом.
– А повеселее картинок нет? – спросил Ашот.
– Нет, – поджала губы музейная женщина и понизила голос до полушёпота, – вы обязательно ещё проникнетесь красотой наших туманных пейзажей и мёртвых рек.
– Похоже, здесь всё не дожило до нашего приезда, – фыркнул Ашот. – В каком смысле реки-то мёртвые?
– В буквальном, – рассердилась она. – В некоторых реках нет рыбы, потому что вода содержит много разных примесей, чаще серных или кислых. Помните, как в сказках: мёртвая вода, живая вода…
Приглушённый женский крик донёсся откуда-то из сумрачных лабиринтов музея-подвала. Все побежали на голос, а музейная женщина, презрительно сузив подведённые чёрным карандашом глаза, пошла за гостями, на выходе привычно выключив свет.
Изуми, зажмурив глаза, сидела на полу в историческом зале, молитвенно сложив руки, и что-то быстро-быстро шептала. Геша, успевший на крик первым, опустился перед ней на корточки и осторожно тронул за рукав. Изуми вздрогнула, её крошечные плечи совсем съёжились.
– Оогума-сан… – позвал её Геша.
Миндалевидные глаза распахнулись, Непочуйко увидел своё отражение в тёмных зрачках. Японка поднялась и с достоинством удалилась, на ходу отряхивая пыль с колен. В коридоре её обступили подоспевшие Виталик и Сергей Семёнович с Ашотом, но Изуми, сказав, что всё в порядке, торопливо вышла на улицу.
Виталик вошёл в исторический зал и с подозрением посмотрел на Гешу, который щупал шкуру медведя.
– Что? – удивился такому вниманию Геша.
– Что – «что?» – вопросом на вопрос ответил Виталик.
– Я ничего