слуга. – Закрыл и не успел отойти и двух шагов из прихожей, как в дверь позвонил лорд Джон Грей и попросил доложить о себе… Потом вышел хозяин, то есть покойный мистер Трелони, и сам проводил посетителя к себе в кабинет…
Миссис Трелони на это уже ничего не сказала – она замкнулась в отрешённом и обиженном молчании. Брови её остались поднятыми, губы скорбно поджались… Теперь ещё и сэр Джон, горестно думала она, не приличный дом, а проходной двор какой-то…
Лакей Джим ничего интересного больше не сообщил, кроме того, что за лордом Греем он уже не закрывал, и что хозяин, надо думать, выпустил посетителя, верно, в дверь под лестницей.
Следом вошла приятная семейная пара Тредуэлл – садовник с кухаркой, чувствовалось, что они всегда и везде ходят вместе. Садовник был невысокий простоватый мужчина, он переминался с ноги на ногу и виновато моргал глазами. Его жена, круглолицая и опрятная женщина, спрятав под передником пухлые руки, добродушно улыбалась во весь рот. Садовник сказал, что он целый день был в саду, особенно с утра, что ничего не видел и не слышал, и говорил он с такой искренностью, что ему поверил бы даже лондонский судья.
И тут капитан спросил у него с удивлением:
– А как оказалось, почтеннейший, что под окнами кабинета хозяина в тот день была помята и подавлена клумба?.. И когда её помяли?.. Может, накануне?..
Садовник крякнул и заморгал глазами пуще прежнего.
– Дык… Стал быть, – забормотал он. – Дык, её ж помяли в тот же день, стал быть… И какая собака успела подсуетиться, не пойму… Только-только я вернулся из лавочки – глядь, все цветы дочиста истоптаны…
– Так, значит, вы отлучались из сада, милейший? – капитан улыбнулся.
– Дык, я же на минутку, за табачком, – сказал садовник, он ни капельки не смутился и не потерял искренности в голосе. – Табачок ведь у меня кончился-то…
– А вы кого-нибудь видели в лавке? – почему-то спросил капитан.
– Дык, конечно ж, видал… Старого знакомого видал, моряка с «Фортуны», – садовник явно обрадовался тому, что кто-то сможет подтвердить его слова. – Ну, мы с ним, стал быть, и перекинулись парой слов об ухе Дженкинса… А потом подошла соседская горничная за нитками – хозяйки вышивать хотели, да нужной нитки не окажись, а рисунок вышивки сложный, затейливый… Цвету разного много, да вот, как на грех, то есть, нужной нитки у них, да и не окажись… Мы потом все вместе эту проклятущую нитку выбирали – до чего же цвет непонятный, стал быть…
– Понятно, Тредуэлл, спасибо, – сказал капитан, улыбаясь.
Жена садовника – добродушная толстуха, обладавшая истинно девонширским хладнокровием и невозмутимостью, сообщила, что с кухни не отлучалась, а когда начался переполох в доме, она выбежала вместе со всеми так быстро, что не сняла с плиты молочко, которое совсем дочиста выкипело к тому времени, когда она опять воротилась на кухню… Пропало молочко-то…
Глэдис – новая горничная миссис Трелони – была существом своеобразного