Максим Матковский

Попугай в медвежьей берлоге


Скачать книгу

на предлагаемые блюда и отвалил. Даже холодный свекольный салат сегодня выглядел, как сочная отбивная. За столом у дальней стены я приметил преподавателя японского языка, уплетающего обед, и подсел к нему. Мы поговорили. Он рассказал, что студенты нынче пошли не те, нет у них желания, у них что-то другое в голове. Все что угодно, кроме японского языка (дешевый клоун!).

      – А сегодня вообще не пойми что произошло, – сказал он.

      – Что? – спросил я.

      Он зачерпнул неказистый борщ. Непослушная капуста выпала из ложки в тарелку.

      – Сижу я в своем кабинете…

      – У вас есть кабинет?

      – Да.

      – Потрясающе!

      – Сижу я в кабинете, работаю над диссертацией. И тут кто-то открыл дверь и как заорет…

      – Что заорет?

      – Обсценная лексика, дружище. Непристойности!

      – О, господи, – неподдельно удивился я. – Кошмар. И кто это был?

      Толстощекая выдра уставилась на меня, затем прикрыла глаза, раздумывая над ответом, и разделила вилкой напополам картофельный, щедро смазанный маслом дерун.

      – Не знаю. Он хлопнул дверью и убежал…

      – Ужас, – сказал я. – Вы кого-нибудь подозреваете?

      – Да есть тут у меня недоброжелатели…

      Глава 8

      Как-то раз, спасаясь от холодного дождя под козырьком универмага «Украина», я встретил Вадима – курсанта Военного института, который изучал с нами арабский язык. Он выбежал из перехода и тоже спрятался под козырьком. Нет хуже города, чем Киев во время дождя… лучше уж снежная буря или невыносимая жара, чем дождь в Киеве. Мы разговорились, Вадим предложил ба́хнуть пива в забегаловке «Е-база» за трамвайными путями.

      Мы трепались о жизни. Вадим завязал с арабским языком и военной карьерой, не начав оную. Он устроился корреспондентом в крупное информационное агентство. Он много болтал о своей работе, о командировках, о козле-директоре, о паскудах-политиках, о сотрудниках. Все у него оказывались плохими, только один он хороший! Мы вспоминали университетские годы, точнее, вспоминал только Вадим, ведь мне, не считая пьяной вечеринки, приуроченной к Восьмому марта в столовой Института филологии, и вспомнить-то было нечего.

      – А где ты сейчас, кстати? – спросил Вадим.

      Мы взяли по третьей кружке пива. Я сделал вид, что не расслышал вопроса, и удалился в туалет.

      Когда я вернулся, он снова спросил:

      – Где ты работаешь?

      – Я? В компании. Нефтяной компании. Контракты, договоры, постоянно в командировках. Да, такие дела. Редко в городе бываю. То Саудовская Аравия, то Бахрейн, то Йемен, на днях из Лондона вернулся. В Каир вот собираюсь послезавтра.

      – Странно, – сказал Вадим.

      – Что странного?

      – Я с Сашкой встречался, – сказал Вадим. – Сашка говорит, что ты на полставки в КИМО преподаешь…

      – Сашка? Этот балабол?! Трепло, господи, какое же он трепло! Я такого трепла в жизни не видел. Он всю дорогу в институте пургу гнал. Брехло, ну и хрен с ним! Помнишь, как