Центрионе Вошасе. Илаита говорила, что даже будучи на смертном одре он не желал оставлять свой пост. Это дань уважения его беззаветной преданности своему долгу, – пояснил он и повернулся ко мне. – Тебе тоже следует уважать последнее желание твоей мамы.
Я напряглась и перевела взгляд на отца. На его протянутой ладони лежал мамин медальон. Я отрицательно качнула головой и уже раскрыла рот, чтобы сказать, что не имею право его брать, как отец нахмурился и продолжил:
– В последние мгновения своей жизни она отдала его тебе. Я тоже был рядом, если бы Илаита хотела передать его мне, то сделала бы это. Поэтому возьми медальон. Он принадлежит тебе. Таково последнее желание твоей мамы.
– Но внутри… – воспротивилась я, однако отец прервал.
– Амалаиза, – он протянул ладонь ближе ко мне, настойчиво призывая меня взять медальон.
Помедлив, я приняла украшение. Всё же хоть что-то от мамы останется со мной.
– И в твоей комнате я обнаружил вот это, – неожиданно продолжил отец и протянул во второй руке кинжал, который я оставила на столе перед тем как уйти. Я хотела вернуть его отцу через Джаю, но он больше не появлялся в моей комнате после нашего последнего разговора.
Я глянула за спину отца, но на тропе никого не было. Горечь подкатила к горлу, я не хотела покидать поместье, не попрощавшись с ним.
– Не стоило его оставлять. Он тоже принадлежит тебе, – проговорил отец. Задумавшись о Джае, я не сразу поняла о чём он. На краткий миг нотки порицания в его голосе я отнесла на счёт своего друга. – Возьми, – отец шагнул ко мне и вложил кинжал в мою свободную руку.
– Ты сказал, что это семейная реликвия, – я непонимающе уставилась на отца. Мне казалось, что когда он отчитывал меня за его исчезновение, он определённо хотел, чтобы кинжал остался в семье. Я же никогда не переступлю порог поместья вновь.
– Так и есть. Наследие, передаваемое из поколения в поколение, – согласился отец, загнув мои пальцы на ножнах, покрытых драгоценными камнями.
Я опустила взгляд на кинжал в руке.
– Но я…
– Ты дочь Индевера Сибоа и Илаиты Дартуз, – не терпящим возражения голосом отчеканил отец. – Ты наша дочь, Амалаиза.
В груди запекло, я прерывисто вздохнула, ощутив прилив всепоглощающей благодарности. Я шагнула к отцу и обняла его. В отличие от мягкой и доброй мамы, порой он был довольно строг со мной, часто наказывал и за мелкие проступки, но даже в этом я ощущала его заботу. Он собирался пожертвовать собой ради моего спасения, что это, если не истинная отеческая любовь.
– Спасибо, – прошептала я. Отец погладил мои волосы, заплетённые в косу.
– Мне тебя не переубедить? – услышала я тихий вопрос с хрипотцой.
– Со мной всё будет в порядке, – заверила я, пользуясь моментом, что он не видит выражение моего лица. Затем отстранилась и заглянула в его глаза. – Уже светает. Постарайся вернуться в дом незамеченным. Никто из слуг ничего не должен заподозрить.
– Не волнуйся. Я довольно часто навещаю твою маму, когда