лице почти скорбь.
– Я думал, Бог прощает все. А, Марин?
Ответа он, видимо, не ждет.
Обстановка за столом накаляется, воздух можно резать ножом. Пунцовая Корнелия убирает приборы, и Йоханнес встает. Женщины выжидательно смотрят, но он выходит, энергично взмахивая рукой. Марин и Корнелия, видимо, понимают, что это значит. Марин берется за книгу, которую принесла почитать за завтраком, – «Подлинный глупец» Хофта.
– Он часто так уходит? – интересуется Нелла.
Марин кладет книгу и недовольно ворчит, когда заламывается страница.
– Мой брат уходит, приходит, снова уходит, – вздыхает она. – Это несложно, вот увидишь. Совсем несложно.
– Я не спрашиваю, сложно или нет. А кто такой Франс Мерманс?
– Корнелия, как там попугай Петронеллы?
– Хорошо, моя госпожа. Хорошо.
Корнелия избегает глядеть Нелле в глаза. Сегодня никаких насмешек, словно ее грызет тревога.
– Ему нужен свежий воздух, – заявляет Нелла. – На кухне, наверное, душно. Я хотела бы выпустить его у себя в комнате.
– Он испортит что-нибудь ценное, – возражает Марин.
– Не испортит!
– Улетит в окно.
– Я закрою!
Марин с шумом захлопывает книгу и выходит. Горничная, щурясь, смотрит вслед госпоже и после секундного колебания тоже удаляется. Нелла, откинувшись на стуле, слепо глядит на карту Йоханнеса. Сквозь открытую дверь слышно, как Марин и Йоханнес перешептываются возле кабинета.
– Во имя всего святого, Марин! Тебе нечем заняться?
– У тебя теперь есть жена. Куда ты идешь?
– У меня есть еще и дела!
– В воскресенье?
– Ты думаешь, деньги появляются по волшебству? Пойду проверю сахар.
– Ложь, – шипит Марин. – Я не позволю!
Атмосфера накаляется, и брат с сестрой окончательно переходят на свой тайный язык недомолвок.
– Кто еще позволяет сестре так с собой разговаривать? Твое слово пока не закон!
– Возможно. Но ближе к нему, чем ты думаешь.
Когда Йоханнес широким шагом выходит из дома, Нелла на мгновение ощущает бархатное дуновение воздуха. Выглянув в коридор, она видит, что Марин, сгорбившись, закрывает лицо руками. Воплощенное страдание.
Обман зрения
Когда золовка уходит наверх и эхо ее шагов стихает, Нелла спускается на хозяйственный этаж, где щелкает Пибо. К ее изумлению, клетка переехала на парадную кухню. Здесь ничего не готовят – для этого существует черная кухня напротив. Парадную же используют исключительно для демонстрации семейного фарфора. Стены чистые, без пятен, и никаких шипящих сковородок и кастрюль. Нелла гадает, сколько уже ее птичка дышит свежим воздухом и, что еще любопытнее, кто проявил сострадание.
За столиком у стены Отто неторопливо полирует столовое серебро. Он невысок, но широкоплеч, и стул под ним кажется слишком маленьким. Завидев Неллу на пороге, слуга показывает на клетку:
– Шумная пташка!
– Простите, я бы забрала его к себе, но…
– Мне