Есть ещё кое-что: скорбные листы и записки. Это тоже о сельском учителе.
Он отложил свою тарелку, нагнулся к рюкзаку и начал вынимать бумаги из аккуратно завёрнутого пакета. Пожелтевшие страницы с рваными краями и выцветшими чернилами казались немыми свидетелями прошлого.
– Смотрите, – сказал Женя, держа стопку листов и старую синюю тетрадь в руках, – будет интересно.
Евгений раскрыл тетрадь и пробежал взглядом строки, а затем обратился ко всем.
– Это так называемые «скорбные листы» из больницы, – произнёс он. – Здесь есть записи о больном… вернее, о сумасшедшем, записанном как Петр Дорич.
Он сделал небольшую паузу, чтобы посмотреть на лица друзей, внимательно следивших за ним.
– Как мы знаем из книги «Вампиры», – продолжил Женя, – автор дневника и этот Петр Дорич – одно и то же лицо.
– Эти записи лежали в одном пакете, подписанном как «Сельский учитель».
– Ну, начнем. «Скорбные листы», – медленно произнёс Женя, словно пытаясь осмыслить каждое слово.
Вокруг костра снова повисла тишина, полная предвкушения. Лишь треск дров и лёгкий шёпот ночного ветра сопровождали его чтение.
2-ого августа 1885 года, по приказу доктора, открывается запись для сельского учителя Петра Дорича, несмотря на то, что в больницу он не поступал.
Третьего дня доктор Брасе и я были приглашены госпожой Дорич, сестрой учителя, для осмотра ее брата Петра, которого она считает сумасшедшим.
По ее словам, она уже давно замечала странности в поведении брата, но не придавала им значения. Тем более что порядок дня ничем не нарушается, и только к заходу солнца и по вечерам, в особенности, когда светит луна, он становится беспокойным, не слышит, что ему говорят, и запирается в своей комнате.
Она также заметила, что он стал часто уходить гулять вечерами, чего прежде никогда не делал.
За последние дни странности усилились, но все же большей частью они проявляются по ночам.
При закате солнца учитель запирается в своей комнате и не выходит до следующего утра.
Сестра пробовала подглядывать в замочную скважину и видела, что он ходит по комнате, раскинув руки, точно летит; на голове что-то вроде короны, а на плечах дамская шаль.
Затем все смолкает, точно его нет больше в комнате.
Часто сапоги его бывают в грязи, но когда именно он выходит, она не может уследить.
Дверь все время закрыта.
Ее больше всего заботит то, что брат худеет и бледнеет не по дням, а по часам. Ничего не ест и превратился в скелет.
Все это она сообщила доктору в больнице и просила его зайти к ним как бы случайно, посмотреть и поговорить с братом.
По приказу доктора я сопровождал его в этом визите и должен вести «скорбный листок».
5-го августа
Мы зашли к Доричу перед вечером. Учитель был дома и принял нас радушно, он правда исхудал, а главное, как-то истощен, внутренне.
Нас угощали чаем в саду. Все было мило.
К закату солнца хозяин стал беспокоен: вставал,