ну зачем же ты поехала! – улыбаюсь почти сквозь слезы, а она уже лыжной палкой пытается дотянуться до манерочки, как называет миску, в которую хочет насыпать пшеницы для кур. – Виктор приехал бы и продал, – поднимаю манерочку, подаю.
– Ну-у когда ж он ишшо приедить-то, – сыплет зерно в миску. – А рассада готовая, нужно продавать, вот и поехала.
– Вот и попала б в больницу, – подхватываю, пытаясь припугнуть.
Но поможет ли?
В кабинет входит редактор «Новостей» Володя Жучков с бутербродом в руке:
– Ухватил – хохотнул, – с барского стола.
Чуть позже влетает мой коллега Юра Павловский:
– Галина Семеновна, у вас чашка свободная есть? – И потирает руки. – Там Ильина принесла чай о-обалденный. Аромат!.. – Даю ему чашку, а он: – Хотите и Вам принесу? – Нет, не хочу. – Ну, хоть понюхаете! – настаивает беспардонно искренне.
Молча, смотрю на него… и он соображает, шмыгает за дверь.
А я иду к своему начальнику и думаю: может, и нет в этом ничего такого, что моя ассистентка Ильина приносит иногда что-либо «обалденное» из-под прилавка обкомовского магазина, где работает её мать? Вот и он, мой начальник, сидит и попивает тот самый чаёк, который предлагал мне понюхать Павловский… Да и Катя Мохрова входит с сухарем и стаканом в руке, в котором тот же чай ароматный и, не извинившись, что прерывает наш разговор, подсовывает Валентину Андреевичу какую-то бумагу, начинает объяснять что-то. Замолкаю, жду… Да нет, Катя хороший человек, и мы с ней ладим, но сейчас моё неприятие вот таких чаепитий от обкомовского «барского стола» переносится и на неё, а поэтому… Но уходит. Только начинаю говорить, вшмыгивает выпускающая с чашкой! И снова жду.
Ну, почему для них «это» – маленький праздник, а для меня…
Был Валентин Андреевич невысок, но строен, лицом не сказать, что красив, но симпатичен, с живым взглядом серых глаз, с проблесками седины в короткой бородке. Странно, что мало делала о нём записей, и вот одна из них:
«Вчера в наших «Новостях» прошла информация Гуглева о том, как город избавляется от беспризорных собак, – отлавливают их и в каком-то загоне забивают палками, – так Корнев, на летучке: не надо было, мол, этого показывать!.. ему, видите ли, чуть плохо ни стало от этого сюжета!.. да и в вообще, «показывать надо только то, что не будоражит ум и сердце».
Таким он и был: на летучках старался погасить споры, сгладить конфликты, на собраниях – тоже… Берег своё больное сердце?
Телевидения Валентин Андреевич сторонился, – может, потому и писала о нём мало? Правда, иногда всё же пробовал вникнуть в нашу технологию, но у него это получалось плохо. Помню, как спустя почти год после перехода студии на видеозапись, пришёл ко мне на пульт и спросил:
– Галь, – всегда меня так называл, – а можно как-то просмотреть то, что сейчас записали?
Не знал даже, что после записи просмотр обязателен.
Как он относился ко мне?.. Пожалуй,