не сдержавшись, сорвалась она. – Ты же думаешь сейчас только о развлечениях… Что, лучше шляться по улицам как какая-нибудь шпана? Шариться по рынку и воровать? Думаешь, я не знаю о ваших «забавах»?! Тебя поставят на учёт в детскую комнату милиции, а там и до колонии для несовершеннолетних недалеко!
– Да что вы меня пугаете? – возмутился Пашка.
– Не дерзи! – разнервничавшись, директриса налила себе воды из графина и залпом осушила стакан. – Я не пугаю тебя, просто констатирую очевидное. У меня же душа за всех вас болит, бестолочи!.. Твоё будущее сейчас – в твоих руках. И в руках Ксении Андреевны.
Он опустил голову. Слишком неожиданной была обрушенная на него информация, ему нужно было это как-то переварить.
– А теперь одевайся и иди в класс, – уже мягче произнесла Высоцкая. – У тебя ещё десять минут урока.
***
На первые занятия директриса приводила Пашку самолично, чуть ли не за ручку держала. Она, кажется, не была уверена в том, что Пашка не удерёт при первом же удобном случае. Впрочем, он и сам не был в этом до конца уверен…
До дворца культуры они доезжали на троллейбусе, затем чинно поднимались по широкой лестнице на второй этаж, и там уже Высоцкая сдавала его Хрусталёвой буквально из рук в руки. Те полтора часа, что длилось каждое занятие кружка, директриса терпеливо ждала Пашку в фойе, чтобы затем так же – практически под конвоем – вернуть его в детский дом.
Пашку порядком напрягал этот навязчивый контроль. Тем более, на обратном пути Татьяна Васильевна забрасывала его вопросами о том, как прошло очередное занятие, чему новому он научился. Он мычал что-то маловразумительное, отделываясь общими фразами, потому что скорее откусил бы собственный язык, чем признался, как несладко ему там приходится.
Встретили новичка настороженно. Во-первых, Пашка оказался единственным мальчиком на весь танцевальный класс. Во-вторых, он совершенно не владел балетной терминологией и чувствовал себя как баран, уставившийся на новые ворота, когда слышал все эти «батман тандю», «гранд плие» и «ронд де жамб пар тер».12 Пашке было совершенно непонятно, зачем так извращаться над родным языком, почему нельзя сказать просто – «сделай круг ногой по полу»?! В-третьих, узнав, кто он такой, многие девчонки предсказуемо сморщили носы и стали подчёркнуто сторониться детдомовскую шпану – между прочим, при молчаливой или даже явной поддержке собственных родителей.
Пашка заставил Татьяну Васильевну поклясться, что никто в детдоме не узнает о том, чем он занимается. Да пацаны сожрут его с потрохами, если пронюхают, что он записался в балетный кружок! Вот позорище… А Мила?! От неё точно не будет пощады. «Пашка-балерина» станет, пожалуй, одним из самых безобидных прозвищ, которыми она его наградит…
Милка, конечно же, страшно разобиделась на то, что у него появились от неё какие-то секреты. Однако он скорее умер бы, чем признался ей в том, куда исчезает из детского дома трижды в неделю во второй половине дня.
***
На первое