центр исчезнуть? Потому что, если он не исчезает или не ведёт себя очень тихо, содержание сознания продолжает создавать пространство внутри сознания и называет его безграничным пространством. В этом заключён обман, а я не хочу обманывать себя. Я не говорю, что моя кожа не коричневая, если она коричневая. Итак, может ли этот центр быть поглощён? Что означает: может ли не быть никакого образа? Ведь именно образ разделяет.
Н.: Да, это и есть пространство.
К.: Этот образ говорит о любви, но любовь образа не есть любовь. Поэтому я должен выяснить, может ли центр полностью поглотиться, раствориться или пребывать в качестве смутного фрагмента в отдалении. Если такой возможности нет, то я должен принять тюрьму.
Н.: Согласен.
К.: Я должен признать, что свободы не существует. Тогда я могу вечно украшать свою тюрьму.
Н.: Но эта возможность, о которой вы говорите, если не искать её сознательно…
К.: Нет, не ищите её.
Н.: Я хотел сказать, что если не искать её сознательно, жизнь или что-то ещё внезапно показывает мне, что это возможно.
К.: Как бы не так! Жизнь мне не показала. Она показала мне, когда я смотрел на эти горы, что во мне есть образ; когда я смотрю на свою жену, я вижу, что во мне есть образ. Это факт. Мне не нужно ждать десять лет, чтобы узнать об этом образе! Я знаю, что он есть, поэтому я спрашиваю: «Можно ли смотреть без этого образа?» Образ – это центр, наблюдающий, мыслящий и так далее.
Н.: Я начинаю видеть ответ на свой вопрос. Я начинаю видеть – я говорю это себе – я начинаю видеть, что нет разницы между гуманизмом и священными учениями. Есть либо просто истина, либо не-истина.
К.: И всё. Истинное и ложное.
Н.: Только и всего. (Смеётся.)
К.: Мы спрашиваем: «Может ли сознание очистить себя от своего содержания?» Чтобы не кто-то другой это сделал.
Н.: В этом и заключается вопрос, да.
К.: Не божественная милость, не высшая сущность, не какое-то фиктивное внешнее воздействие. Может ли сознание опустошить себя от всего своего содержания? Прежде всего, сэр, увидьте красоту этого.
Н.: Я её вижу.
К.: Потому что оно должно опустошить себя безо всякого усилия. В момент, когда появляется усилие, появляется наблюдающий, который прилагает это усилие, направленное на то, чтобы изменить содержание, являющееся частью сознания. Я не знаю, видите ли вы это?
Н.: Я понимаю. Это опустошение должно быть безусильным, мгновенным.
К.: Не должно быть никакого фактора, производящего это, будь то внешний фактор или внутренний. Итак, может ли это произойти без всякого усилия, без какого-либо приказа, говорящего: «Я изменю это содержание»? Это означает опустошение сознания от всякого желания, от «быть» или «не быть». Сэр, посмотрите, что получается.
Н.: Я наблюдаю.
К.: Я задал этот вопрос себе. Никто мне его не задавал. Потому что это проблема жизни, проблема существования в этом мире. Это проблема, которую должен решить мой ум. Может ли ум со всем его содержанием опустошить себя и всё же остаться умом, а не просто расплыться?
Н.: