вы правы. Я поощряла его ухаживания за Кэтрин. Все мы порой совершаем глупости.
– Если вы намекаете на меня…
Но мать Кэтрин покачала головой.
– Нет, нет. Я… оставлю вас сейчас. Здесь нет даже какой-нибудь шали, чтобы можно было накинуть на Кэтрин, а мой плащ остался внизу. Я его принесу. Потом, если вы соблаговолите проводить нас домой, возможно, нам удастся с достоинством выйти из этого положения.
Кэтрин редко видела свою мать такой подавленной и угнетенной. Она с интересом наблюдала, как Ивонна, расправив плечи, скрылась за дверью.
– Твоя мать очень проницательна, – заметил Наварро.
Кэтрин искоса взглянула в его сторону. Неужели он считал, что она должна была испытывать благодарность к матери за то, что она оставила их наедине? Ну уж нет. Ей нечего было сказать ему – ни сейчас, ни потом.
Когда Наварро сделал попытку приблизиться к ней, она нервно вздрогнула и отступила, но он ее задержал. Кэтрин отстранила его руку, когда он взял ее за подбородок, чтобы заглянуть в лицо, но не стала вырываться, а смотрела прямо перед собой.
– У тебя под глазами синяки, ma petite. Ты устала, естественно, слишком устала, чтобы быть рассудительной и хладнокровной. Очень устала и не можешь трезво мыслить. Вероятно, я должен позволить тебе с радостью бросить мое предложение мне же в лицо? Это наверняка бы тебя взбодрило. Но нет, думаю, нет. Тебе пришлось бы ответить мне отказом, и потом сложно было бы убедить тебя согласиться – поэтому нет, я не буду просить тебя выйти за меня замуж, милая Кэтрин. Отправляйся домой. Ступай домой и ненавидь меня. Это лучше, чем плакать. Ненавидь меня и пойми, наконец, что все обидные слова, которые я наговорил в этой комнате, заставили правду открыться. Они уберегли тебя от замужества с человеком, который хотел обманом вынудить тебя вступить в постыдный брак без любви только ради твоего состояния. Подумай, малышка, и прости меня. А потом ложись спать.
Он нежно прикоснулся губами к ее векам. Она почувствовала тяжесть плаща, накинутого ей на плечи, и обнявшую ее руку матери.
Ничего не видя, она вышла из комнаты и спустилась по лестнице. На улице свежий прохладный утренний воздух осушил влажные следы слез на ее лице.
Глава 5
Кэтрин терзалась мучительными угрызениями совести. Через какое-то время она услышала голос Деде, доносившийся откуда-то издалека, возможно из соседней комнаты.
– Ох, моя детка, моя невинная Кэтрин. Я не уследила за ней, мадам. Я оставила ее в руках того мужчины. Почему? Почему я не пошла с ней? Почему я не подумала, что она способна на неосмотрительный поступок? Ma petite enfant, ma pauvre jolie petite fille[38]. Я потеряла ее. Я потеряла вас, мадам Ивонна. Я никогда себе этого не прощу. Это моя вина, только моя, и я буду сожалеть об этом всю жизнь. Накажите меня, мадам.
Прошлой ночью няня уложила Кэтрин в кровать, кудахча и бранясь, как курица-наседка, нашедшая пропавшего цыпленка. У Кэтрин не было ни сил, ни желания