назад, она обратила внимание на Зелиху, обсмотрев ее снизу доверху.
– Это кто, Шахло? – невежественно спросила она при работающей девушке.
– Это Зелиха, тетя Марем привела ее помогать по дому.
– Сколько тебе лет? – спросила Саида, обратившись напрямую к девушке.
– Шестнадцать…
– Ты ингушка?
– Да, но я из приюта и ничего в этом не смыслю… – растерялась Зелиха.
– Она слишком красива для уборщицы, тебе не кажется? – спросила Саида у Зейнаб на родном языке. Та, оторвав взгляд от экрана, пробежалась глазами по девушке:
– Видно, что не наша. Пусть не ходит дальше кухни и огорода, – на ингушском ответила Зейнаб, – а так ничего особенного…
– Похожа на ту, что завтра приедет и будет травить здесь жизнь своим кислым лицом…
– Да прям… Та, что завтра летит, как две эти… – засмеялась Зейнаб, но тут же сменила тему, видя недовольное лицо старшей снохи: – Да… Всё лето ее терпеть…
Зелиха старательно делала вид, будто не понимает, о чем говорят женщины.
– Можно было и со своим отцом побыть! Где это видано, чтобы у родственников матери жили три месяца?
– К тому же умершей! – добавила Зейнаб.
– К тому же самоубийце… – выдохнула Саида.
Зелиху передернуло от услышанного, но, она, опасаясь своего разоблачения, не подавала виду, что понимает, о чем говорится на кухне.
Вскоре снохи стали заносить готовые блюда в зал и накрывать на стол. Шахло попросила Зелиху больше не покидать кухню, пока в доме ужинают мужчины.
– Завтра едет маленькая госпожа, – составляя список покупок, поделилась Шахло.
– Кто она?
– Внучка тети Марем. Она ее безумно любит и завтра устроит большой праздник. Точнее мы устроим, – посмеялась она.
Девушки накрыли себе на стол. Позже на ифтар пришел Идрис, не желающий садиться ужинать с семьей в зале. Макающая хлеб в горячий бульон Зелиха заметила, как стыдливо и неуверенно ведет себя Шахло перед ним. Она стала следить за каждым взглядом, за каждым движением, пытаясь найти связь между молодыми людьми, пока на кухню на зашла Саида, требующая быстро подготовить всё к чаю.
– Мне как раз по пути, отвезу тебя позже домой, – сказал он Зелихе.
Девушки взялись за уборку. Зелиха окидывала взглядом кухонные шкафчики, высматривая что-то, что поместилось бы в небольшой карман ее платья. От одной мысли, что домой она вернется с голыми руками, учащалось ее сердцебиение. Она представляла озлобленный оскал матери. Словно услышав этот вой страха, Зелиху позвала тетя Марем. Она сидела на роскошном диване с бархатной обивкой и раскладывала по конвертам купюры.
– Иди, милая, – сказала она девушке. – Это не зарплата, а деньги на лечение твоей матери.
Зелиха застыла от удивления. ее счастью не было предела. Она смотрела на деньги, мысленно отдавая их ворчливой бабке.
– Спасибо! –