Маленькая ростом, темная и выглядевшая на все сорок лет женщина. Ее черный сухой волос, собранный в пластмассовый краб, всегда пах дешевым табаком. Лицо было смуглым, и из-под густых бровей виднелся злой и пустой взгляд.
– Может, поможешь мне занести это все?
– Что там? Объедки?
– Точно получше того, что ты ешь…
– Ты так осмелела от новой работы, овца? – Она подошла близко и схватила Зелиху за руку, прижимая к стене.
Это был страх не перед сестрой, которая не являлась авторитетом для Зелихи, а от чувства незащищенности. Она знала, что не будет услышана, понята или спасена ни матерью, ни племянницей, ни кем-либо еще.
– Хе хе, – громко откусив яблоко, взятое из коробки, присела в прихожей Ася.
– Ва-а-ай! – вышла женщина из комнаты – Вы мне ребенка пугаете? – жадно разглядывая продукты, сказала она.
– Ты бы хоть узнала, мам, где она шлялась весь день… Как бы завтра за эти остатки нам краснеть не пришлось!
Зелиха сразу увидела на сестре парадное леопардовое платье в катышках и почерневшую бижутерию, которую та носила лишь по особым случаям.
– Давай, Зуля, мойте руки, садитесь за стол, а с тобой я еще разберусь, дьяволица! Ты, кого спросив, ушла от моего брата, неблагодарная? – занося коробку на кухню, возмущалась она. – Поэтому говорят, «добра не делай – зла не будет!» – начала жевать бабка.
Зуля распустила пушистые сухие волосы, смазала губы блеском и прошла мимо стоящей в прихожей Зелихи. Шлейф ее дешевого парфюма резал нос. После пары минут шепота с матерью она вышла с пакетом, из которого выпирали лучшие фрукты и сладости, что привезла Зелиха, и стала обуваться. Дверь захлопнулась.
– Что ты там стоишь как чучело? – крикнула женщина.
– Я не буду ночевать дома, – едва вымолвила Зелиха. – Моя новая хозяйка дает мне жилье у себя во дворе.
– Ты смотри, какой ты хитрый! – ответила мама. – Сначала там отдыхала, теперь ей хозяйка дает, а за домом кто смотреть должен? Я со своими болезнями? Или этот ребенок? Может, твоя сестра на которой держится этот дом последний десять лет?
– Я не знаю, чем занимается моя сестра, но пользы от этого никакой! – воскликнула Зелиха. – Только еще и тащит теперь отсюда! – возмутилась она.
– Ха-ха-ха! – ответила бабка. – Вот теперь то ты точно не будешь там жить.
От отчаяния у Зелихи затряслись руки и челюсть.
– Мам, я умоляю тебя!
– Я тебе мама стал? – с акцентом насмехалась женщина.
– Они очень богатые! Если я там зацеплюсь, мы все будем жить лучше! Но мне нужно быть там, иначе они возьмут другую помощницу!
– «Очень богатые»! – изображала Зелиху мать. – Мне-то что от этого, а? Ты там будешь наслаждаться, а я тут горбатиться? – озлобилась она.
– Я там работаю, мам, как и на бойне, не покладая рук! Я вольюсь в доверие к хозяйке и озолочу вас всех! Их дом – как город, гостевой дом – как три наших…
– Я поговорю с твоей сестрой, и решим, что с тобой делать… – набрав себе в тарелку