за маузер, или бить в лицо никто не хотел.
– Ладно, я сам, – сказал Папанин и нырнул в палубный люк.
Из-за двери каюты доносился могучий храп. Папанин постучал, но храп не прекратился. Повернув ручку, толкнул дверь, и она распахнулась. Командир лежал, широко раскинув руки, его огромное тело, не поместившись на узкой койке частично свесилось. В каюте было темно, душно и пахло чем-то кислым. Дотронувшись до плеча, Папанин слегка потрепал спящего, но реакции не последовало. Тогда набравшись смелости прокричал:
– Тревога!
Глаза под густыми бровями открылись и в могучей руке матроса мгновенно оказался маузер.
– Чего кричишь придурок?
– Котел на Витязе прогорел, машина встала.
– Сейчас разберемся, – сказал Мокроусов натягивая бушлат.
Вскоре, его усатая голова высунулась из палубного люка, а следом протиснулось и все большое тело. Вскарабкавшись на хрустнувшую под ногами палубу, Мокроусов прижал похожей на большого краба заскорузлой пятерней болтающийся на боку маузер. Вырванный из сна он мало что понимал, его усы щеточкой недовольно шевелились над верхней губой и иногда с досады на утреннюю прохладу и прерванный сон он шумно сплевывал.
Два катера болтались рядом, иногда палубу захлестывали волны, матросы беспрерывно откачивали воду, порывистый ветер пытался сорвать с головы бескозырку.
– Этого, – Мокроусов указал на тщедушного кочегара «Витязя» сидевшего на палубе в обнимку с дымовой трубой, – ко мне.
Подхватив упиравшегося кочегара, моряки, взяв несчастного за руки и за ноги, и раскачав, на счет три перекинули на палубу «Гаджибея». С грохотом приземлившийся матрос, сильно дрожал, его оголенные торс и грудь были красны от ожогов, глаза испуганно бегали.
– Почему машина встала? – проревел. заглушая шум ветра и волн Мокроусов.
– Я, это, – невнятно лепетал, не спуская глаз с маузера, кочегар.
– Что ты?
– Воды в котел свежей плеснул, меня паром и обдало, – нашелся наконец с правильным ответом кочегар.
– Котел заправить, топку разжечь, колосняки продуть, пар нагнать, – скомандовал Мокроусов, почесал толстое брюхо, зевнул и спросил у Папанина, – Где мы?
Папанин протянул бинокль.
Пологий берег, до которого оставалось несколько миль, светился редкими желтыми точками и был совсем не похож на высокий скалистый берег Судака. Равнина, лишенная деревьев и гор выглядела голо и подозрительно.
– Можно высадиться здесь, – подал голос единственный пассажир, – молодой мужчина в штатском костюме.
– Может, тебя прямо к Врангелю доставить? – злобно прищурился Мокроусов.
Молодой человек, не имевший нормального имени, а лишь партийную кличку, промолчал, и не желая идти на конфликт отвернулся. Его, единственного из команды одетого в цивильный костюм, и имевшего валюту, разбросанные на равнинном берегу дачи вполне устраивали.
– Нет, это не Судак, – сказал Папанин: это скорее Дальние Камыши.
Попытки наполнить котел провалились – вода с шумом убегала через трещину. Пьяный кочегар забыл залить воду, а когда