окна из сада доносился аромат цветущих мимоз.
– Мама! Мамочка! Представляешь, у меня вчера ноги совсем не болели! – закричал он как-то утром, едва она появилась на пороге. – И сейчас не болят. И еще… – он осекся, внезапно смутившись, – сегодня утром у меня совсем не было температуры.
– Не было температуры! – Адель знала, что за долгие годы болезни он научился безошибочно определять свою температуру и без градусника, однако не смела надеяться. – Откуда ты знаешь? Ведь ты не доктор…
– А ты посмотри сама, – усмехнулся он.
Стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения, графиня взяла градусник. Все верно, жара не было. За два последних года это первое утро без жара и лихорадки! Она сделала отчаянное усилие над собой, пытаясь усмирить бешено колотившееся в груди сердце.
– Что ж, посмотрим, что будет к вечеру, – подчеркнуто спокойно проговорила она, сумев взять себя в руки. – Ну, малыш, а что ты хочешь на завтрак?
Вечером температура осталась нормальной. И на следующее утро взгляд Анри был ясен, лоб не горел. Он улыбнулся, увидев мать в дверях.
– Налицо явное улучшение, – осторожно констатировал доктор по прошествии нескольких дней, нервно постукивая пенсне о ладонь.
В течение следующей недели выздоровление шло полным ходом – «замечательно, просто замечательно!». В первый раз за все время переломы действительно начали срастаться, и к концу месяца речь уже шла о том, чтобы снять гипс.
Тем не менее мать и сын все еще не могли поверить такому счастью. Они просто подолгу глядели друг другу в глаза, и их сердца переполняла невыразимая радость. У них было одно заветное желание – одно на двоих, о котором ни он, ни она не смели говорить вслух.
И вот настал день, когда доктор снял гипс и объявил, что лечение закончено. Конечно, его ноги после множественных переломов уже не смогут служить ему так верно, как прежде, но ходить Анри будет. Доктор был готов поклясться своей репутацией. Ходить он будет. Сначала на костылях. А потом – кто знает, что потом? Короче, ходить он будет, как любой нормальный человек. Ну, в крайнем случае, придется пользоваться тростью.
– Да, госпожа графиня, это настоящее чудо, – повторил врач, подхватывая саквояж и направляясь к двери. – Сейчас самое главное для мальчика – это сон. Вот лучшее лекарство для него. Сон укрепит его здоровье и поможет восстановить силы. Я ничуть не удивлюсь, если в скором времени ваш сын снова начнет расти.
После ухода доктора Анри и мать еще долго сидели, крепко обнявшись, и плакали от счастья, оглушенные взволнованным стуком собственных сердец.
Теперь дни уже не мучительно тянулись, как прежде, а стремительно пролетали, сменяя друг друга. Мать много читала ему вслух. Они могли дни напролет играть в шашки, разложив доску на кровати и подолгу обдумывая каждый ход. Она усаживала его на кровати, подкладывая под спину подушки, приносила бумагу с карандашами и позировала для бесчисленных портретов. Она ласково,