слабо покачал головой. Они пожали друг другу руки и повторили священную клятву, изо всех сил сдерживая слезы. Когда клятва была произнесена, Анри с трудом приподнялся на локте и плюнул на пол, ибо, как известно, это делает клятву нерушимой. Морис обещал писать каждую неделю. Когда за ним пришла мать, мальчик разревелся в голос, ухватившись обеими руками за спинку кровати. Мадам Жуаян насилу выволокла сына из комнаты.
Огромный отель «Амели-ле-Бен» пустовал. Кровать Анри стояла у окна, за которым белели далекие, скованные вечными льдами и снегами вершины Пиренеев. Здесь, на курорте, царила неописуемая скука, словно каждый пациент, уезжая, оставлял после себя частицу тоски и боли. Как только к Анри начали понемногу возвращаться силы, он стал спускаться с матерью к обеду в просторную гостиную, где среди позолоты и плюша немногочисленные пациенты друг перед другом изо всех сил пытались выглядеть здоровее, чем на самом деле. После обеда некоторые даже устраивали подобие танцев. Все они были больны, серьезно больны, иначе вряд ли кто-то из них оказался бы здесь в самый разгар праздников. Немного потанцевав, мужчины и женщины неверной походкой разбредались по своим столикам, а оркестр продолжал играть, и казалось, что по залу кружатся незримые призраки.
Теперь Анри осматривали новые доктора. Как и парижские коллеги, они отпускали разные шуточки, трепали его по щечке, измеряли температуру, хотя вид у них при этом был весьма и весьма озадаченный. Затем они выходили в другую комнату и о чем-то подолгу говорили с матерью, после чего ее лицо становилось более бледным и осунувшимся, чем обычно.
Затем он внезапно выздоровел.
Ему стало очень хорошо. Он чувствовал себя на все сто. Лихорадка исчезла, будто ее и не было. Боль в голове и шум в ушах тоже. Таинственное выздоровление оказалось таким же загадочным, как и сама болезнь. И снова приходили доктора. Только теперь они многозначительно улыбались. Уж они-то с самого начала знали, что целебные воды Амели его вылечат! Это же чудотворные воды, мадам!
Графиня решила, что ласковое солнце Ривьеры пойдет сыну на пользу и ускорит выздоровление. Они строили планы на будущее, планируя вернуться в Париж после Пасхи.
– Я буду много заниматься и обязательно догоню класс, – решительно пообещал Анри.
И написал длинное обстоятельное письмо Морису.
Они приехали в Ниццу вскоре после карнавала. Городские мостовые и тротуары все усыпало конфетти, а с деревьев на авеню де ла Гар свисали длинные ленты разноцветного серпантина. Зимний сезон был в разгаре, и город почтили присутствием по крайней мере трое русских великих князей, а также парочка чопорных английских лордов и несколько американских миллиардеров, путешествовавших более или менее инкогнито. В саду гранд-отеля «Симье» буйно цвели мимозы, и комната Анри была наполнена их терпким ароматом.
Было очень здорово выбежать босиком в соседнюю комнату, запрыгнуть к матери в постель и радостно сообщить, что больше у него ничего не болит, что ему очень хочется есть, а день с утра такой теплый