рука успела схватить Николая за волосы, пара других обняла и рванула навстречу светлому пятну неба. Пытаясь помочь товарищам, Николай пинком отбросил живой, все еще цеплявшийся груз. И с первыми вдохами подавил приступ жалости и раскаяния. Он уверял себя, что насквозь пробитый стрелою парень в любом случае не жилец, что смерть одного оправдана, если благодаря этому выживут остальные. А если не выживут, то уже все равно. Из такого дерьма никому не вылезти в одиночку. Оставалось надеяться, что водная нечисть умеет держать слово лучше, чем сонмы святых, обещавших за праведность рай.
Тем временем небо подернулось странной, дрожащею пеленой. С тихим плеском она то накатывала, то вновь отступала, как мутные волны Дуная. Все остальные звуки словно канули в глубину. Казалось, что плот окружен прозрачными водяными стенами, оставлявшими только один путь – вперед, в бесконечность.
Мимо лениво двигался обшарпанный борт либурны, весла медленно колыхались, как стебли камыша над водой, а стрелы и вовсе замерли в искаженном пространстве. И лишь впереди мчалась целая стая теней, догоняя одну – затравленную, неприкаянную. Ундины играли, им явно нравилась жертва. И Николай против воли залюбовался ими, уже погружаясь в неодолимый колдовской сон.
Глава XII
Во сне утонувший воин скакал вокруг, улыбался и щелкал невероятно большими зубами, а вместо языка показывал жирную, глазастую личинку размером с кулак. Затем его сменил Краддок, превратившись в крылатого волка. И все-таки это был сон. Не чета недавним видениям конца света – настолько явственным, что приходилось тратить на них последние силы.
Очнувшись рядом с плотом на берегу, среди лежавших вповалку тел, Николай почувствовал себя на удивление отдохнувшим и свежим. Даже кольчуга и шлем не заставили болеть мышцы, а сырость и холодный ветер – дрожать. Обессиленный Краддок, упав под прибрежной ивой, ругался сквозь зубы на скверной латыни и тихо стонал. А значит, был по-прежнему жив, как и вся оставшаяся команда. Николай мог бы назвать это чудом, не заплати он страшную цену речным хозяйкам. Верят ли остальные, что грека просто не успели спасти? Или предпочитают вообще не задумываться, не в силах понять сверхъестественное?
Рана у Краддока была трудной, хоть и не смертельно опасной. Стрела глубоко вонзилась в мышцу бедра, и лишь по счастливой случайности не задела ни кость, ни жилу. Крови могло вытечь много, но оставлять наконечник, как в бочке затычку, теперь казалось излишней предосторожностью. Прежде чем дернуть, Николай затянул потуже обрывок ремня – еще на том берегу им перехватили ногу чуть выше раны, чтобы остановить фонтан.
– Не перестарайся, – продрав глаза, тут же вмешался Осия. – Пусть вся больная кровь выйдет!
Николай скептически хмыкнул, хотя ничего лучше предложить не мог. Другой защиты от внутренних инфекций и в помине не было. Разве что прижечь рану каленым железом –