Строиться в «черепаху»! – вдруг раздалась команда.
Казалось, это равносильно самоубийству. Стоило нарушить прежний, не оправдавший себя боевой порядок, как лавина всадников понеслась вперед, надеясь атаковать раньше, чем строй вновь сомкнется. В воздухе засвистели арканы, сверкнули клинки, но щиты уже поднялись над головами легионеров грохочущим панцирем. И только стоявшие по краям каре продолжали держать их перед собою, прикрывая почти беззащитные в легких доспехах тела.
Строй «черепаха» римляне часто использовали, штурмуя крепости. Годился он и для обороны – если врага со всех сторон встречали лицом к лицу. Взломать такую защиту могли только выстрелы с места, в упор, и сделать это было непросто.
Всадники на мохнатых, приземистых лошадях кружили, рыскали, как стая гиен, что ищет поживу. Но слабых мест не было – отовсюду в нападавших летели копья. Раненые кони с пеной у рта шарахались в стороны, тесня врагов, мешая им целиться. А если стрелы все-таки находили добычу, ряды вновь смыкались, закрывая щитами упавших. Это не могло продолжаться вечно, и все же каждый из легиона словно на что-то надеялся. До сумасшествия, до последней черты, до отчаянного призыва, что вырвался будто сам, подхваченный сотнями глоток.
– Ника!
Аларии, изгои Рима, предпочли этот древний клич Виктории латинян. Имя богини победы, так созвучное его собственному, Николай повторял, словно мантру. А вскоре уже орал, надрывая глотку, следом за остальными, бил сверкающим лезвием в поднятый щит. Не жалея сил, не позволяя себе раздумывать о последствиях. Он чувствовал: это не просто красивый звук, по крайней мере, теперь.
Строй развернулся, на миг отбросив варваров градом копий. Фланги остались открытыми, но что было думать об этом? В первых рядах обнажили клинки – навстречу новой атаке врага, видно, решившего, наконец, переломить ход битвы одним ударом. С лязгом и грохотом «черепаха» двинулась навстречу летящей коннице.
– Ника! Ника! Ника! – неслось в такт размеренной, по-прежнему твердой поступи легионеров.
«Черепаха» оправдывала свое название: наступала она медленно и неуклюже. Но те скупые шаги, что удалось сделать под градом стрел, были для каждого здесь ценней всех дворцов и сокровищ мира. Чуть вперед – и пролетит мимо, над головой по дуге, твоя пернатая смерть. Вперед – и в испуге шарахнется конь, налетев на внезапно выросшую преграду. Дрогнет рука, разматывая аркан, скользнет бессильно вражий клинок, опоздав на долю мгновения… Но все решит битва: лишь она проверяет истинность полководческих догм.
«Секунда кажется вечностью» – расхожая фраза, затертая бесчисленными языками до дыр. Но кто из твердивших об этом хоть раз пережил подобное? На гребне людской волны Николай чувствовал, как упала на спину мертвым грузом и давит миллионами лет усталость прошедшей ночи. Сандалии – будто оковы, каждое звено убогой кольчужки всей тяжестью гнет к земле. И неподъемный, ломающий руку