он дождался, пока все уснут, и снова пошёл к ней. Утром Савельич установил новую дверь, поэтому, опасаясь, что стук может кого-нибудь разбудить, мальчик сбегал во двор, сорвал лист подорожника и просунул снизу. Спустя время Софья Васильевна с улыбкой открыла и вновь пригласила его зайти.
Так продолжалось последние две недели. В течение всего дня воспитательница вела себя с ним так же, как с остальными, а по вечерам пелена строгости спадала, и они много разговаривали.
Ваня рассказывал про свою жизнь в приюте, про каждого из ребят. Именно с его помощью Софья Васильевна выучила всех по именам и вообще узнала о воспитанниках много всего. Например, выяснила, что у Васи аллергия на молоко, поэтому когда он отказывается его пить, то не хочет обидеть Савельича, с таким трудом его доставшего. А когда во время грозы Стёпа начинает кричать, это не значит, что он дурит. Просто очень боится грома.
Эти мелочи про каждого из детей вскоре превратили Софью Васильевну из воспитательницы, которую все побаивались, в женщину, которую все полюбили как родную. Правда, Петька и Филат, почуяв слабину, иногда начинали драться в её присутствии. Однако делали это быстро и вполсилы.
Но в один прекрасный день всё изменилось. Стоял жаркий летний вечер, и пот стекал по Ване в три ручья. Он даже порывался снять рубаху, но всякий раз передумывал, потому что над его щуплым телом смеялись другие ребята.
Работа в поле превратила их тела в подобия песочных часов, в то время как фигурка Вани больше всего напоминала секундную стрелку от часов обычных. В поле он был не помощник, поэтому его оставляли работать в небольшом огороде рядом с их приютом. Впрочем, мальчик не сильно из-за этого расстраивался, так как возиться с растениями ему нравилось.
Однако снять рубаху Ване всё же следовало. Он весь день провёл в гороховой грядке и сейчас, чумазый, лохматый и весь в земле, больше напоминал Черныша, чем одиннадцатилетнего мальчика. Он с опаской думал о том, как разозлится Софья Васильевна, поэтому, чтобы не получить нагоняй от воспитательницы, решил сбегать на речку и постирать рубаху. В такую жару она высохла бы в считаные минуты.
К тому же у реки его наверняка не найдут Петька с Филатом, которые последние пару дней вели себя на удивление тихо, постоянно перешёптываясь друг с дружкой.
Ваня осторожно выглянул из-за смородинового куста, внимательно озираясь по сторонам. И очень хорошо, что поступил именно так. Прямо навстречу его укрытию шли оба хулигана. Ваня тут же нырнул обратно, укрывшись ветками.
– А точно кожаные? – спросил Филат.
– Ага. Прям до колена, – ответил Петька.
– И как он про него узнал, про малер этот?
– Какой ещё «малер», дурачина? Он же ясно сказал: «альберт».
– Вот быстрее он «малером» зовётся, чем «альбертом». Совсем у тебя мозги спеклись.
– У меня хоть есть чему печься!
– А ну повтори!
– Не глухой – не повторю!
Дальше началась небольшая возня, и Ваня сделал вывод, что друзья-хулиганы сцепились