ее в распространении слухов о самоубийстве Н. С. Аллилуевой, она же утверждала, что о смерти Аллилуевой она всем рассказывала то, что передала ей экономка Сталина Каролина Тиль: Надежда Сергеевна‐де умерла от разрыва сердца.
На основании доступных нам документов можно констатировать, что по линии уборщиц и обслуги следствие зашло в тупик. Ни одна из женщин не дала показаний, которые следователи могли бы использовать для серьезного разворота дела. Всего по “кремлевскому делу” было осуждено 11 “уборщиц”: А. Корчагина (3 года лагеря, прошение о помиловании отклонено Калининым 8 марта 1936 года), М. Кочетова (3 года тюрьмы), А. Авдеева (2 года тюрьмы по приговору ВКВС), Б. Катынская (3 года ссылки), М. В. Мещерякова-Тимофеева (3 года ссылки), А. Константинова (2 года ссылки), Д. Смольцова (тетка А. Авдеевой, 2 года ссылки), А. Орлова (2 года ссылки), Ю. Симак (2 года ссылки), Е. Мельникова (2 года ссылки), Н. Жукова (2 года ссылки) – последние две были домработницами у В. В. Куйбышева.
5
Но чекисты чистых рук не опускали; горячие сердца продолжали размеренно биться, а холодные головы настойчиво искали решения. И оно нашлось: каким‐то образом следствие вышло на библиотекарш Правительственной библиотеки, в частности на Клавдию Синелобову (которая раньше работала уборщицей). Из тех документов по делу, которыми мы располагаем в настоящий момент, понять, как это произошло, не удается. Фамилия Синелобовой впервые упоминается в спецсообщении Агранова Сталину от 2 февраля 1935 года, при этом фактически пересказывается содержание протокола ее допроса, датированного 10 февраля. В принципе, в этом нет ничего удивительного, ибо во многих случаях допросы оформлялись протоколами лишь тогда, когда удавалось получить нужные показания в полном объеме. К тому же на этот раз чекистам понадобилось замаскировать источник своей осведомленности, поэтому сообщение вышло несколько нелогичным. Сначала перечислялись лица, которых Синелобова “изобличила” своими показаниями, а затем делался вывод: “Таким образом, установлено, что одним из источников распространения провокации среди сотрудников Правительственной библиотеки и уборщиц была Синелобова К. И.”. И ни слова не было сказано о том, кто же “изобличил” саму Синелобову. В следствии зияла огромная дыра, но никто из начальства, казалось, не обратил на это внимания, не до того было: ведь Синелобова назвала в своих показаниях, среди прочих, бывшую жену брата Л. Б. Каменева Нину Александровну Розенфельд, “изобличив” ее в распространении клеветы и участии в “антисоветских разговорах”. Разумеется, при необходимости чекисты могли предоставить дополнительные разъяснения по делу устно во время приема в Кремле (как раз 10 февраля Ягода вместе с начальником СПО ГУГБ Молчановым посетили сталинский кабинет[40], и этим же днем были оформлены протоколы допросов ряда подозреваемых, арестованных ранее).
6
Клавдия Ивановна Синелобова, 28 лет, уроженка подмосковной Вереи, начала работать в здании Правительства СССР в 1929 году в скромной должности уборщицы. В