Но если бы был иной повод, то и чекисты должны были бы реагировать иначе – начинать следственные действия не с арестов и допросов уборщиц, а с работы по другим “фигурантам”, которые могли быть указаны в доносе Сванидзе. Впрочем, насколько мы знаем, никто из современников публично не упоминал о том, что поводом к созданию “кремлевского дела” стал донос Сванидзе; например, Ежов в ходе многочисленных докладов о следствии по “кремлевскому делу”, говоря о его истоках, использовал нейтральные фразы вроде “стало известно”, “было обнаружено” и т. п. В любом случае в архиве Ежова никаких данных о доносе Сванидзе не имеется. Неужели факт существования доноса чекисты держали в тайне от Ежова? В это трудно поверить – ведь Ежову (чья карьера после февральского пленума 1935 года продолжала стремительный взлет к постам секретаря ЦК и председателя КПК ВКП(б)) дублировали все важнейшие документы по “кремлевскому делу”, направляемые Сталину. К тому же Ежов и сам был в приятельских отношениях с А. С. Сванидзе. Арестованный много позже по делу самого Ежова его племянник А. Н. Бабулин (который постоянно жил у Ежова с 1925 по 1935 год) рассказывал на допросе 18 апреля 1939 года:
У Ежова и его жены Евгении Соломоновны был обширный круг знакомых, с которыми они находились в приятельских отношениях и запросто их принимали в своем доме. Наиболее частыми гостями в доме Ежова были: Пятаков; быв. директор Госбанка СССР – Марьясин; быв. зав. иностранным отделом Госбанка – Сванидзе, быв. торгпред в Англии – Богомолов, редактор “Крестьянской газеты” – Урицкий Семен; Кольцов Михаил; Косарев А. В.; Рыжов с женой; Зинаида Гликина и Зинаида Кориман[19].
Судя по всему, “кремлевское дело” родилось на свет примерно в то время, когда большая статья Енукидзе с признанием ошибок была напечатана “Правдой”. Тогда же, видимо, до Сталина через НКВД дошли сведения о вялой реакции Енукидзе на антисоветские высказывания, прозвучавшие на подведомственной ему территории (особую ярость вождя, наверное, вызвали слова уборщицы Авдеевой о том, что он якобы убил свою жену). Видимо, совпадение по времени этих двух событий значительно усилило раздражение Сталина. 19 января Енукидзе и комендант Кремля Петерсон побывали в кабинете у вождя, встретившись там с Ягодой и Паукером (начальником Оперативного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД). Тогда и последовало, по‐видимому, распоряжение Сталина шефу тайной полиции разобраться, кто же является источником подлых сплетен и не стоит ли за клеветой нечто большее (о том, что первопричиной возникновения “кремлевского дела” было именно недовольство Сталина сплетнями о его персоне, свидетельствует не прекращавшийся на протяжении всего следствия интерес чекистов к “клевете” на вождей, а также упорная и подробная фиксация этих “наветов” в протоколах допросов). Так началось следствие по делу под кодовым названием “клубок” (такие названия чекисты обычно давали агентурным делам, разработка которых предшествовала аресту лиц, по этим делам проходящих;