даже на бросок копья. Да что же это делается? Измученная девушка потеряла сознание. Она не знала, что Хуппа, притворивший пьяным, отдал золотой тремисс первому наемнику, который вышел от нее довольный, завязывая ремень на штанах.
– Я проспорил! Получи! – сказал граф с видимым сожалением. – Жалко денег, конечно, но спор есть спор. Я и не думал, что тебе духу хватит девку из благородных огулять.
– Да по мне хоть королева! – пьяно хохотнул наемник. – Баба есть баба. Давай сюда золотой! Парни, ваша очередь. Девка сладкая, как медовый пряник!
В это же время. Мец. Австразия.
Отец Леонтий читал королеве Брунгильде житие святого Афанасия Великого, подвижника из Александрии. Та слушала, не отрываясь. Пять раз ариане изгоняли из лона церкви великого святого, но каждый раз он возвращался и нес свет истины. Несгибаемый был человек, удивительно даже. Брунгильда, которая сама росла в арианской вере, поморщилась, вспомнив о дочери Ингунде. Та осталась верной православию, и немало натерпелась из-за этого в еретической Испании. Даже ее родная бабка, мать Брунгильды, мучила бедную девочку непрерывно и требовала отречься от истинной веры. Один раз чуть в пруду не утопила. Брунгильда вздохнула. Она в свое время легко перешагнула это препятствие, понимая, что иначе ее затопчут те самые епископы, которые верой и правдой ей сейчас служат. А вот дочь оказалась в своей вере тверда.
Леонтий стал чтецом в ее домовой церкви месяц назад, и он очень нравился ей. Молодой благообразный мужчина, с красивым одухотворенным лицом, он имел глубокий насыщенный голос, который проникал в самую глубину ее сердца. Она была одинока. Красивая женщина медленно старела без мужской ласки, и всей ее жизнью стал сын. Ему скоро исполнится пятнадцать, а значит, он станет совершеннолетним. Сигиберт в его возрасте пропадал на охоте, беря кабана на копье. Да и в походах уже успел побывать с отцом Хлотарем. А сын как будто не от него. Нескладный, совершенно бесцветный мальчишка, который из всех удовольствий предпочитал ловлю рыбы сетью, словно монастырский арендатор. Не слишком почетное занятие для короля-воина, даже, скорее, постыдное. На ком бы женить сына? Ум королевы работал под переливы медового голоса священника, и она потеряла нить его повествования. Да, точно! Пора его женить. А вот на ком? Дочь баварского герцога? Сразу нет! Бавары и так слишком сильны. Из тюрингов невесту взять? Там и нет никого из знати, старый Хлотарь на славу потрудился. Дочь лангобардского короля? Тоже нет, это означает ссору с Империей, крупнейшим торговым партнером. С длиннобородыми воевать скоро. Еще одну испанскую принцессу за него взять? Да без надобности это. Ингунды достаточно, родство и так крепкое. Дочь аварского кагана? Или князька сербов? Брунгильда прыснула со смеху, и изумленный чтец остановился. Он перешел к трагической истории, когда великого святого обвинили в изнасиловании, и в этом не было совершенно ничего смешного. Служанка Файлевба, стоявшая рядом, как тень госпожи, тоже удивленно посмотрела на Брунгильду.
Ну,