перенести мудрость в медицину, медицину в мудрость. Ведь врач-философ равен богу. Да и немного в самом деле различия между мудростью и медициной, и все, что ищется для мудрости, все это есть и в медицине <…> У врачей самих есть путь в мудрости; и об этом они не думают, что это истинно; но с этим согласуются все явления, происходящие в телах, в их преобразованиях и переменах, которые проходят через всю медицину, все то, что излечивается хирургией, что достигается уходом, лечением, диетой. Но самым главным делом должно быть знание всего этого»45. Уже из этого отрывка видно, что под философией здесь понимаются не отвлеченные рассуждения и софизмы, а наслоение наблюдений, эмпирии и построение на их основе выводов о здоровье и болезни человека, о его месте в этом мире. Эта мысль особенно ярко акцентируется в уже упоминавшемся трактате «Наставления»: «Из того, что выводится только путем рассуждения, нельзя почерпнуть ничего; это возможно только из показаний дела, ибо обманчивым и непрочным бывает утверждение, основанное на болтовне»46. Гиппократ, будучи представителем косской школы, не только усвоил эти распространенные в его время взгляды, но и, основываясь на богатейшем опыте собственной врачебной практики, фактически создал свою стройную научно-философскую систему (сюда же относится и известное учение о четырех соках, которое надолго определило развитие физиологии и патологии). Эта система была не только пангуманистической, охватывающей всего человека, весь его организм, но и панкосмической, вовлекающей в распознавание и лечение весь мир, со всеми явлениями природы и событиями в ней. По мнению Г. Глязера, «историю мышления в медицине следует по справедливости начинать с момента, когда можно было говорить о медицине как о науке; это произошло с началом деятельности Гиппократа, в V в. до н.э.»47. Уже Платон – младший современник Гиппократа – в своем диалоге «Федр» упоминает о нем как о враче с широким философским уклоном:
«С о к р а т. Пожалуй, в искусстве врачевания те же самые приемы, что и в искусстве красноречия.
Ф е д р. Как так?
С о к р а т. И тут и там нужно разбираться в природе, в одном случае – тела, в другом – души, если ты намерен пользоваться не навыком и опытом, а искусством, применяя в первом случае лекарства и питание для восстановления здоровья и сил, а во втором – беседы и надлежащие занятия, чтобы привить уменье убеждать или другое какое-то прекрасное качество.
Ф е д р. Наверно, это так, Сократ.
С о к р а т. Думаешь ли ты, что можно достойным образом постичь природу души, не постигнув природы целого?
Ф е д р. Если должно в чем-то верить Асклепиаду Гиппократу, то даже природу тела нельзя постигнуть иным путем.
Со к р а т. Это он прекрасно говорит, друг мой. Однако, кроме Гиппократа, надо еще обратиться к разуму и посмотреть, согласен ли он с Гиппократом.
Ф е д р. Я полагаю.
Со к р а т. Итак, посмотри, что говорит о природе Гиппократ, а что – истинный разум. Разве не так следует