даже не понимал, что это он, но сейчас, сидя здесь, где-то посреди огромной и необъятной России-матушки и согревая руками внезапно обретённого близкого для себя человека, юноша определённо чувствовал счастье. Счастье, и оттого невероятную любовь. Это одухотворяющее чувство, которое разрывает тебя на части, которое хочется подарить всем… каждому… И каждый достоин её.
Ничего подобного прежде Аксёнову переживать не приходилось. От благоговейной радости сердце готово было вырваться из груди, а руки еле сдерживалась от того, чтобы как можно сильнее прижать спящего к себе и глубоко закрыться в кудри носом, которые вновь обещали подарить запах полевых цветов. Но юноша сдерживал себя, чтобы не нарушить чужой, но столь священный для него сон.
Григорий не знал, сколько прошло времени. Он просто не чувствовал его. Юноша даже не сразу заметил, что друг его вновь проснулся. Только шорох травы и звуки шагов привлекли его внимание:
– Гриш, ты погляди какие яблочки! – забрался в эту “обитель” с восклицаниями Мишель.
Он уже был совершенно бодр и протягивая в руках сочные на вид яблоки с щеголевато-красными бочками.
– Тише, Миша, ты Федю… – начал было шептать Аксёнов, стараясь остаться неподвижным, но лишь наткнулся на янтарные глаза, – разбудишь… Сам проснулся?
Вдовин молча кивнул и улыбнулся с желанием пристроить голову обратно, но в присутствии Смирнова постеснялся.
– А ты где же взял-то? – даже как-то наивно спросил Григорий, принимая яблоки и рассматривая их.
– Да это вы тут дурью маетесь, – усмехнулся Миша, продолжая стоять и то и дело оглядываться, – а я вот, нашёл яблоню вон там.
– Экий ты молодец, – однобоко улыбнулся Аксёнов и потряс головой, – ну да ладно, садись, Миш, с нами тоже, поедим да в Москву тронемся.
Яблок было всего три штуки, поэтому, благо, никому за них подраться не удалось. Молодые люди расселись, и воцарилась сытая тишина.
– Ой, – тихо хихикнул Гриша, потом показывая всем своё надкушенное яблоко.
– Живой ещё, – посмеялся Смирнов.
– Да, – подхватывал Аксёнов, – завтрак с мясом у меня.
– Давай я доем. Возьми моё, – с готовностью протянул своё яблоко Фёдор.
Но Григорий лишь улыбнулся ему и покачал головой:
– Всё в порядке, Феденька, ешь.
– Ну мне отдай тогда, – отозвался Мишель и сам потянулся за чужим лакомством.
– Ещё чего, – захохотал Гриша, убирая от товарища свою руку с едой куда подальше, – червь-то не дурак, знает, где самое сладкое!
– Ну так!.. – не унимал своих попыток Миша, пытаясь отобрать яблоко потехи ради.
– В лоб дам, Миша! – с весельем бранился Аксёнов.
– Ой-ой, переживу! – отвечал тот.
Спустя какое-то время молодые люди наконец уже достигли Москвы.
– Не боишься вернуться? – спрашивал с соседнего коня Мишель, поглядывая на Григория.
– Нет, – без тени притворство отвечал тот, держа в руках поводья, – сам от него отобьюсь, коли надо