камня одному по виску. Затем решила-таки послушаться совета давнего друга и бросилась бежать, не схватил её ни грозный муж, ни другие барские подхалимы.
По какой-то неведомой молодым людям команде неприятель резко отступил. Вдовин практически одолел Ефима, но стоило признать, что силы были примерно равны. Мишель тоже не отставал, но после оба заметили, как по неведомой им команде, все нападавшие махнули на молодых людей рукой и потихоньку удалялись с “поля боя”. Миша и Федя переглянулись, сжимая кулаки на тот случай, если всё произошедшее было лишь манёвром, но вскоре оба осели на земле, обессиленные длительный боем.
– Гриша-то где? – пыхтел Смирнов, подползая по траве к своему Не вольномутоварищу.
– Гриша?.. – переводя дыхание, скинул голову Фёдор.
Затем он оглянулся, будто бы смекая, где его можно искать. Молодой каретник прищурился, чтобы спрятать направление своего взгляда и заметил, что некоторые фигуры, шастающие около той стороны пустыря, так или иначе стекаются к средней части храма с давно обвалившимся потолком и торчащими из сохранившихся стен посеревшими искарёженными камнями.
Вдовин молча поднялся с земли, стирая кулаком кровь из носа, стёкшую на губу, и, пригнувшись, последовал в то же место за тёмными от наступавшего вечера фигурами. За ним молча последовал и Мишель, пригнувшись точно также. И точно также потом укрываясь за развалинами от всех тех, кто теперь почему-то спешно покидал остатки постройки и с кем обоим выпала сегодня честь соприкоснуться кулаками.
Глава 30
Григорий пришёл в себя в полной темноте. Голова ещё немного кружилась после удара, поэтому захотелось поднять к ней руки, но почему-то юноше этого не удалось. Он резко осознал узость неизвестного пространства, в которое, вероятно, оказался заточён. Со спины не сходит холод и промозглое ощущение сырости на одежде. Однако у лица становится всё теплее от собственного дыхания.
Страх пришёл к юноше не сразу, но полностью охватил его в тот момент, когда Аксёнов, в полной тишине, нащупал ладонями что-то холодное сверху. По текстуре было понятно, что сверху лежит тяжёлая каменная плита…
Юноша не знал сколько прошло времени. Тишина уже звенела в ушах. Хоть, в ходе сильных упорств, у Гриши не получилось высвободить себя из плена каменной плиты, но он упёрся в ненавистый камень и руками, и коленями, отчего Аксёнову даже удалось её немного сдвинуть.
Наконец стали слышны хоть какие-то звуки. Сначала непонятное шарканье как будто совсем рядом, а потом уже какие-то более глухие шумы. Зато через доступную теперь щёлочку поступало хоть немного воздуха, позволяя узнику не задохнуться. Но вскоре Григорий услышал до ужаса знакомый голос: “Боже духов и всякия плоти, смерть поправый и диавола упразднивый, и живот мiру Твоему даровавый: Сам, Господи, упокой душу усопшего раба Твоего Григория, в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание. Всякое согрешение, содеянное им словом, или делом, или по мышлением, яко благий человеколюбец