его за спину.
– Чего ж ты тогда плачешь? – совсем наивно вопрошал Миша.
– Да я… – Аксёнов даже немного замялся, – сестрёнки-то мои… а братья… это они обездоленные остались, куда им? Я то сам без всего, отец отрёкся от меня ещё давно, оставив без права на наследство, как смогу я им-то помочь?
Вдовин ненадолго опустил глаза.
– А пусть… – воодушевился Мишель и явно повеселел, – а я напишу батюшке, он твоих точно примет! Матушка моя давно девочек хотела, а у тебя их не занимать! Да все разных возрастов, так даже интересней!
Слова точно подействовали на Гришу. Юноша вмиг просиял и теперь уже тянулся к Смирнову:
– Я так благодарен тебе, Мишенька! Так сильно!
Молодому каретнику пришлось выпустить Аксёнова, и старые друзья тотчас обнялись, но было это уже совсем по-другому: в приливе общей радости не было места осторожности.
– Ну полно, Гриш, полно, – похлопал по спине друга Миша, и тот отстранился от него.
Щёки высохли от влаги, взгляд прояснился, поэтому, как только Аксёнов снова взглянул на молодого каретника, то ахнул:
– Федя! Господи!..
Вдовин с невольным недоумением наклонил голову.
– Кто ж тебя так? Тебе больно?
Юноша вернулся к другу, обхватывая руками его лицо:
– Феденька, как же так…
Григорий стал пытаться стереть присохшую кровь с носа и губ товарища но без воды это было сделать сложно.
– Да ладно, Гришенька, не стоит, я потом умоюсь, – слабо, практически без вольно отмахивался Вдовин, но Аксёнов уже смочил во рту кончик рукава рубашки и им стал стирать красные пятна.
Молодой каретник, без малого, растаял: теперь он не сопротивлялся и вовсе ослабил руки Гриша же чуть приподнял его голову вверх и, держа за подбородок, сосредоточился на своём действии. Федя смотрел другу только в глаза, поэтому заметил маленькую, оставшуюся на щеке Аксёнова каплю.
– Гриш.
Юноша отвлёкся и ответно посмотрел в глаза. Красная капелька на его щеке не была большой, поэтому Вдовин смог быстро вытереть её одним движением большого пальца. Гриша смутился. То, что он только что стоял перед товарищем чуть ли не на коленях, обхватывая снизу его лицо – его не смущало, а сей жест – почему-то очень.
– Ну Бог вам судья конечно, – покачал головой Миша, снова оказавшись третьим лишним, и тихо усмехнулся.
Глава 32
– Дальше то как? – спрашивал Смирнов, сидя с остальными у костра на всё том же месте, поскольку ехать по темноте не было смысла.
– А что мы имеем, – вздохнул Григорий, кладя без стеснения голову на плечо сидящего рядом Фёдора, – Федю выгнали, я сирота, а впереди ещё недели две дотянуть до учёбы. Паспорта-то в любом случае у них.
– Так может обратно тогда? – продолжал Мишель.
– Какое из “обратных” ты имеешь в виду? Мне назад нельзя, ему, – Аксёнов указал на Вдовина, – тоже назад никак. Один ты, Миша, волен к батюшке с матушкой ехать.
И беседа сошла на нет. Все втроём молча сидели у потрескивающих