шляпках для защиты кожи от солнца, как обычно, устроились вместе. Под деревом музыканты играли незатейливые деревенские мелодии, в которых не было намека ни на аллегорию, ни на классическую аллюзию. Девушка в них была пригожей, а не наперсницей Афродиты, а мужчина – храбрым, а не подобным Гектору. Люди, которые знали и любили эти песни и подпевали им, сидели в дальнем конце стола.
– А у вас преданные соратники, сэр Энтони, – сказала я, кивнув в их сторону, и сделала глоток свежеотжатого сидра, который не успел еще утратить сладость и набрать крепость.
– Как прекрасно известно вашему величеству, – произнес он медленно, – преданность – самое ценное качество в тех, с кем мы имеем дело.
Так он знал о тайной церемонии в капелле? Или кто-то, в чьей преданности он был уверен, злоупотреблял его доверием?
– И его труднее всего завоевать, – заметила я.
Если он все-таки знал, то с его стороны это крайне опасная игра.
– Сегодня утром я отыскал молельню, – ни с того ни с сего сообщил Уитгифт, наклоняясь вперед.
– Я как раз собирался показать вам ее после завтрака, – сказал Энтони. – Боюсь, хозяин из меня не слишком расторопный.
Мне померещилось или он встревожился, услышав, что Уитгифт уже успел побывать в капелле?
– Этот старый нос, – произнес Уитгифт, многозначительно постучав пальцем по тонкой длинной спинке, – слишком часто в своей жизни чуял запах ладана, чтобы с чем-то его перепутать. Сэр, сегодня утром ваш молельный зал им просто разил.
– Возможно, ваш нос утратил чутье, – отвечал Энтони. – С возрастом такое случается. Это я вам говорю как человек, несущий груз прожитых лет с вами наравне. В молодости даже паданцы на исходе лета пахли сильнее!
– Ну, хорька я учуять в состоянии до сих пор, а ладан пахнет почти так же сильно.
Уитгифт явно провоцировал нашего хозяина, что подтверждало мои подозрения. Следовало его приструнить.
– В ладане нет ничего противозаконного, – громко произнесла я. – Разве мы не жжем ладан, чтобы отогнать моль и замаскировать запахи тяжелой болезни? Ну же, сэр, не будьте таким брюзгой. Наслаждайтесь свежим деревенским воздухом и радуйтесь возможности побыть на солнышке. Нет, только церковник может искать темную и холодную капеллу в такой погожий день.
– Мадам, я и есть церковник, к тому же самый главный в стране.
– И этого невозможно не заметить, Джон, невозможно не заметить. – Я взмахнула рукой. – Танцоры! А вот и танцоры!
В сад, одетые в широкие юбки с оборками и домотканые штаны, вступили деревенские девушки и юноши. Они преподнесли мне букет и произнесли приветственную речь, после чего захлопали в ладоши, подавая музыкантам знак начинать. Под звуки дудок и тамбуринов танцоры выстраивались под деревьями, сперва степенно, затем их движения стали быстрее. Энтони с женой поднялись со своих мест и присоединились к танцующим, затем их примеру последовал Джордж Кэри с одной