едва поспевал за ним. Откуда-то Орису было известно, что Барахольщик сбросил каменную вуаль и открыл глаза. Волна его ярости догоняла их и жгла, как пламя, вырвавшееся из очага. Орис услышал в голове тихий, вкрадчивый голос:
– Не убежи-ш-ш-ш-шь… от зла не убежи-ш-ш-ш-шь, оно внутри…
И сотни черных змей сорвались с его пальцев и бросились следом.
– В Драконий зал! – орал Орис; сердце в груди трепыхалось пойманной птицей. – В драконий зал, немедленно!
Но Гван лишь качал головой. Тогда Орис использовал свой последний козырь:
– Ему нужен тот, кто читает другую Речь! – выпалил Орис.– И сейчас он думает, что это был я, что я выпустил Озеро.
Гван и Циклоп резко остановились.
– Поставь его! – скомандовал Гван и поморщился, Циклоп растерянно посмотрел на брата, но послушался.
– Забирайте, кого сможете и уходите, спускайтесь вниз, в пропасть, – сказал Орис и как мог, быстро, захромал в сторону Драконьего зала. Не оглядываясь, он шёл и всё повторял:
– Раз полоска, два полоска, уши, лапы, хвост из воска…
Входов в Драконий зал было четыре. Два на верхнем ярусе, и два на среднем, где находилась Барахолка. Орис предпочёл сделать круг и не пожалел сил, чтобы подняться выше. Вход был завален камнями, таким образом образовалась стена выше человеческого роста, из дыры над ней торчала балка, а к ней приделано ведро.
– Воду принёс? – крикнул кто-то с той стороны. – Или хлеб?
– Воду! – откликнулся Орис, потянул ведро вниз и с трудом навалился на балку.
По ту сторону потянули не глядя, заскрипели верёвки, Орис изо всех сил сдерживался, чтобы не стонать от боли. Увидев его в проёме вместо ведра с водой, стражники загоготали; один попытался ткнуть его копьём, но промахнулся, а второй принялся развязывать верёвку, но Орис уже и сам соскользнул вниз, на камни.
– Во даёт! – воскликнул стражник, глядя как Орис ловко балансирует на острой верхушке одного из камней. —Ты циркач, что-ли? Из Гтарцев будешь?
– Добрые люди, не гневите матерей в таком святом месте, – попытался Орис выиграть себе немного времени. Каждое слово трепыхалось в горле, а потом раскаленной горечью текло во внутренности. Орис почувствовал кровь на губах и смачно сплюнул себе под ноги, кровь потекла по камням. – Всем нам души скоро предъявлять, да на весы складывать. Что, если лишь щепотка милости отделяет вас от Небесных кущ радости? – шептал Орис. Голова у него закружилась, и он полетел вниз. Что не разбился, понял лишь, когда почувствовал под пальцами мягкое.
– Вяжи его! – сказал один из воротных. – Отнесём Сырому, пусть решает.
– Да на какой ляд он ему нужен-то? – не понял второй. – Половиной жопы в чертогах уже, выбросить, да и вся милость.
– Не моё это дело – умирающих добивать, – сказал первый. – Да и чтоб сдох и вонял тут, тоже не хочу.
Ориса больно дёрнули за руки и поволокли по каменному полу тоннеля. В щелях светилась пыль берегонта, а вокруг разрастался янтарного цвета мох. Змея за грудиной шевелилась, и Орис изверг кровавые брызги.