что не всё так просто, как представляет она, но он не знал, на что может пойти женщина ради своей любви.
Высокая, стройная черноглазая девушка с чертами лица грузинской княжны, внешне яркая, но одинокая, Ольга любила и была любимой, но упустила счастье в личной жизни из-за своего гордого характера. Ещё в школьные годы поставила перед собой цель – беззаветно служить советской родине, жертвовать собственными интересами во имя интересов коммунистической партии. Активистка, комсомолка, коммунистка, быстро пошла вверх по партийной лестнице, а женское счастье проходило стороной, и к двадцати семи годам полностью оставило её.
Большую роль в её становлении, как партийного работника, сыграла мать – Лариса Григорьевна Свиридова, урождённая княгиня Пенегина. В апреле 1918 году бежала из Омска с шестилетней дочерью Олей от безвластия, а более по зову сердца, – по дороге любви, ведущей к человеку, посоветовавшему ей перебраться в его дом в Барнауле. Через несколько дней из Омска в Барнаул приехала сестра жены отца, – Татьяна Николаевна Лаврентьева с шестилетней дочерью Зоей. Бежала она от пьяной революционной солдатни, а по сути, от бандитов с красными бантами на шинели.
В один из вечеров, ворвались они в дом князя Пенегина, убили горничную и стали силой домогаться княгини Пенегиной и её сестры Татьяны. В доме был заряженный револьвер. Уходя на фронт, Григорий Максимович оставил его жене, сказав буднично «в жизни всякое бывает. Авось пригодится. А пока убери, куда подальше». Пригодился. Убила Раиса Николаевна красных бандитов. Чтобы скрыть следы «преступления», женщины подожгли дом с трупами бандитов с красным бантом на груди и покинули Омск. В пути княгиня Раиса Николаевна Пенегина умерла от тифа. Умирая, она сказала, чтобы ехала в Барнаул к Ларисе. По прибытии в Барнаул Татьяна пришла в дом Серафимы Евгеньевны и была принята в нём, но прожила в Барнауле всего неделю. Оказывая помощь раненым красноармейцам в борьбе с колчаковцами, погибла в возрасте двадцати восьми лет в мае 1918 года.
Широко раскрылась входная дверь и в прихожую, имитируя дрожь, стремительно вошла Ольга.
– Бррр! Холодно-то как у вас баб Сима в леднике. Совсем околела! – проговорила, намеренно встряхнулась и, увидев Зою, подбежала к ней. – Зоюшка, как я рада видеть тебя. Прошлый раз уехала, а толком и не попрощались. Так хоть сейчас дай обнять тебя, сестра.
Зоя искренне ответила на объятье названной сестры поцелуем в щёку.
– И я рада видеть тебя, Оленька. Думала о тебе, скучала. Вспоминала, как мы маленькими девчонками играли в куклы, – говорила, обнимая.
– И я часто вспоминаю нас маленькими. Смешные мы были, но счастливыми, приятно вспоминать. Только сейчас счастье что-то обходит меня стороной, – явно с ревностью ответила Ольга.
Скрипнула входная дверь и в прихожую со словами: «Бабушка, соления на столике в сенцах, – вошёл Пётр. – Заплот починил, инструмент на место положил, со стайки вышел, глядь, Ольга