пальцами клин, а потом показала, сколько мне нужно.
Если я собираюсь выжить в Париже, мне нужно добиться, чтобы меня понимали.
Глава 9
На следующее утро Джулиет разбудил колокол, пронзительно и звонко пробивший восемь часов. Этот звук был одновременно меланхоличным и обнадеживающим. «Время на вашей стороне», – казалось, говорил он ей. Что бы ни случилось, часы все равно пройдут. И только от тебя зависит, что ты будешь с ними делать.
Наблюдая, как солнце восходит над крышами домов напротив, Джулиет нежилась в лучах света, наполняясь энергией, которой не испытывала уже давно. Она лежала, наслаждаясь свободой.
Как это произошло? Как она прошла путь от портфелей, ланчей, визитов к стоматологу, дней спорта, концертов, рождественских песен и вручения призов, от мучительного водоворота материнских обязанностей до возможности делать все, что ей заблагорассудится, – казалось, за одну ночь?
Конечно, это произошло не в одночасье, а постепенно: практических задач стало меньше, когда дети подросли и смогли сами о себе позаботиться (теоретически – она ворчала на Иззи и убирала за ней до самого отъезда), но эмоциональная ответственность по-прежнему была огромной. Прошлым летом Джулиет пережила с Иззи каждую пред- и экзаменационную минуту, помогая дочери справиться со сложным расписанием, следя за тем, чтобы та достаточно спала и правильно питалась. Потом мучительное ожидание результатов: она не спала почти всю ночь, перебирая варианты, которые Иззи могла выбрать в зависимости от своих оценок. Разумеется, Иззи выполнила все задания, и теперь ей предстояло отправиться на поиски приключений. «Моя работа завершена», – подумала тогда Джулиет с язвительной улыбкой, хотя понимала, что это, конечно, не так, что материнство не прекращается, когда ребенку исполняется восемнадцать. Бывают периоды, когда, как сейчас, дети в ней не нуждаются, но в кризисной ситуации они непременно обратятся к матери. А кризисы будут.
Но пока что ее жизнь принадлежала ей самой. Время словно простерлось перед ней, не прерываясь на встречи, обязательства и сроки, и она больше не могла жаловаться, что его на что-то не хватает. Она так много писала о том, как выкроить время «для себя», как важно ставить себя на первое место, чтобы удержать на плаву всех остальных, что появление бесконечной череды дней, заполненных минутами свободы, когда она может делать все, что захочет, ошеломляло. Ей в плоть и кровь вошла привычка проверять ежедневник и просматривать списки дел, учитывать тысячи утомительных мелочей, связанных с ведением дома и проживанием в нем людей. Стюарт, правда, был довольно практичным мужем и отцом, за что Джулиет была ему благодарна. Но она понимала, что нынешнее положение дел сущая роскошь и ее долг – использовать его по максимуму.
Она решила, что писать, и побольше, будет по утрам, когда голова ясна, а язык точен. Как только наберется разумное количество слов, остаток дня можно будет посвятить чему заблагорассудится. Конечно, ей придется быть строгой