там пробыл, в Австралии?
Молчание.
– А где именно ты был? В Сиднее, давал концерт в тамошнем знаменитом
театре?
Отрицательное мотание головой.
– В Аделаиде? – не унимался Куто. – Бороздил пески тамошних
пляжей? Небось где-нибудь на Сомертоне, в поисках разгадки дела
«Тамам Шуд»?
И вновь Гайгер ничего не ответил. Причина его нежелания участвовать в
досужей беседе с Куто заключалась сразу в ряде факторов, главенствующим из
которых было возросшее раздражение от происходящего. Кроме того, и Гайгер
ни за что бы не признался в этом даже самому себе, он попросту не помнил, где
был в Австралии и что там делал. Сколь бы абсурдно это не выглядело, но
музыкант вдруг обнаружил, что вовсе не помнил ничего, что с ним происходило
до пресловутой встречи с Куто в аэропорту Нью-Йорка, в отделении розыска
багажа.
Тонкий, пронзительный голос юноши донёсся издалека, но источник его
стремительно приближался. Парень, которому Куто поручил ждать прибытия
судна из Новой Гвинеи, теперь бежал к старому, выгоревшему под солнцем
киоску, используемому путниками как временное укрытие от солнца.
– Господин, – кричал парень, размахивая руками. Он остановился, как
только понял, что ему удалось привлечь внимание Куто. – Господин, скоро будет швартоваться…
– Ну вот, видишь! – Куто вскочил со своего места, посмотрел на Гайгера.
– Даже раньше, чем я ожидал! Пошли, они не будут долго ждать!
Музыкант неспешно поднялся, одетый в однотонный, светлый костюм. Он
уже не обращал внимания на то, сколько пыли прилипло к некогда чистой
рубахе и брюкам. Куто быстро зашагал в сторону старого пирса.
Судно, на котором предстояло продолжить путь, представляло собой
большой серый катер, старый, местами его корму украшали заплаты, что
дополнительно свидетельствовало о долгих годах нещадной
эксплуатации. Размер судна был весьма скромен, сразу становилось
понятно, что на борту за управление отвечают всего несколько человек, ведь ещё нужно было размещать куда-то пассажиров.
Импровизированные мостки соединили причал с бортом судна, на
котором путников встречал высокий мужчина, возраст которого не
удавалось определить из-за несоответствия седины и моложавой яркости
глаз. Капитан был одет в костюм, который, как и само судно, полностью
выцвел за годы носки. Тем не менее, головной убор и уверенность в себе
не позволяли ошибиться в роли этого человека на борту.
– Полагаю, это вы, господин Куто и господин Гайгер?
Куто улыбнулся своей фирменной улыбкой и пожал капитану руку.
– Всё верно, господин капитан! Ваш покорный слуга и его спутник —
выдающийся музыкант, прибыли на борт вашего галеона.
От такого сравнения глаза у капитана чуть округлились,