недалеко Вешние луга. Дойдём. Утром двинемся в путь.
Тиль огляделся, пытаясь осознать. Так они и правда у Вешних лугов? Вдалеке мерцала чёрная гладь реки, справа и слева тянулся лес. Песчаная широкая тропа не отличалась от сотен таких же, оплетающих земли королевства. Тиль толком и не помнил, где находились Вешние – он там был-то всего раз, когда ещё за мамкину юбку держался. Ярмарка там гремела какая-то по осени, леденцы на деревянных палочках, яблоки румяные, сахаром политые, за просто так раздавали. Низкие дома, рассыпанные по двум холмам, и жёлтое море шуршащих на ветру колосьев, полотном разбегающееся во все стороны.
Только дворцов там не водилось и городских гостиниц с высокими окнами и витыми железными оградами – тоже. Тиль кое-как встал, качнулся, хмыкнул.
– Это что, Величество изволит ночевать на сеновале?
– Там есть постоялый двор.
– Величество изволит ночевать на кровати, на которой спали унылые бродяги, и есть похлёбку из лютых крыс и соплей?
– Ещё десять.
– Чего?
– Плетей. Как вернёмся.
Чёрная мантия уже подметала тропу – король даже не сомневался, что Тиль поплетётся следом. И правильно – куда ему деваться? Тиль поёжился – но спина, что удивительно, не зудела и не ныла. «Слеза» и нежные ручки неизвестной девчонки превратили вспухшие полосы в позавчерашние царапины, а он и заметить не успел. Еще бы – по приказу Величества его выволокли из постели, не дав опомниться. Украдкой запустив руку под рубашку, Тиль понял, что крест-накрест лежащие полосы сгладились, остыли, уже и не угадаешь, сколько их там.
Задумчиво хмыкнув, Тиль прибавил шаг. Дурнота уже плескалась пониже горла, но до того, как его снова вывернет, шагов десять оставалось точно.
Старик поставил перед ними две миски дымящейся похлёбки и откинул за спину длинную бороду, перевязанную тонкой кручёной верёвкой, какой обвязывали посылки. Что-то звякнуло невнятно, словно он прятал в бороде горсть бубенцов. Старик и бровью не повёл. Он был невозмутимый, сухонький, точно из детских баек про горных магов, которые никаким богам не служат, а силу свою из ветров черпают – ловят их в ладони, пьют да смеются.
– Запить-то чего подать? – предложил старик.
– Вина, дядь, – первым ответил Тиль. – Или настойки какой, чтоб прям ух как…
Горло сдавила невидимая ладонь. Тиль захлебнулся недосказанным, закашлялся, согнувшись над столом. Величество преспокойно пододвинул к себе миску и кивнул старику:
– Вина, пожалуйста. И примите извинения за то, что потревожили так поздно.
– Так вы ж, видать, огонь окорачивали, а не абы какой дурью маялись, – мудро заметил старик. – Мы и не усомнились, что к нам маги пожалуют, это ж не просто так огонь разбушевался, а с ничего. Я слыхал, первыми камни загорелись. Там, на склоне, колодец раньше был, высох давно, но кладка осталась. И вот она-то заполыхала.
Скрывшись ненадолго в проёме, который вёл, видно, на кухню, старик вернулся с тёмным глиняным кувшином. Щедро плеснул вина, поглядел на Тиля – тот откашливался,