кричать. «Тут, – говорила мать, – будет слепок твоего сердца. Маленькое сердце, вот такое, из кожи и дурно пахнущей пропитки. Не бойся мыслей, – говорила она, – они есть твоё сердце. Не бойся чувств – они рождаются там же. Отвернёшься от них – и не будет сердца».
Мама не знала, что всё не так.
– И куда это мы тащимся на ночь глядя?
Бодрый голос резанул по ушам, но Адлар не оглянулся. Задумался – не слишком ли бодро для человека, который должен был только-только вернуться из рук палача? – но не оглянулся.
– На лошадь, – скомандовал вместо этого и сам взлетел в седло.
Стража подошла бесшумно. Человек двадцать, не строем, а обманчиво расхлябанной толпой. Личная гвардия, лучшие из лучших. Тонкие тёмные куртки со множеством карманов, тяжёлые сапоги, ножи за поясом, у одних на запястьях крепкие наручи, у других – крест-накрест обвитые ленты. В личную гвардию попадали не абы кто. Сотню мальчишек отбирали, ещё когда те макушками до обеденного стола не доставали. Через пару лет две трети отсеивали, и столько же подращенных детей, сколько осталось, отнимали у жрецов – чтобы составить пары. В конечном итоге в распоряжение короля попадало полтора-два десятка, но эти полтора десятка могли положить маленькую армию.
Адлар поискал глазами Родхена и, конечно, нашёл. Пока приличные гвардейцы разглядывали небо и стены замка, тот разглядывал Адлара. Перечёркнутое безобразным шрамом лицо выражало неодобрение так явно, что это можно было посчитать за оскорбление, и не будь это Родхен – скучное лицо, восемь пальцев вместо десяти, четыре раза спасал жизнь предыдущего короля, – Адлар так бы и посчитал.
– Ваше Величество, гвардия готова сопровождать вас.
– Оставайтесь тут, – велел Адлар. Он смотрел на Родхена и видел отца, и хуже этого было только то, что тот, глядя на Адлара, наверняка тоже видел отца, и предстающее глазам его не радовало.
– Это неразумно, – после паузы заметил Родхен, и не подумав склонить голову.
– Я так велю.
– Это неразумно и противоречит присяге, которую приносил я и мои мальчики.
«Мальчики» закопошились было, но замерли, стоило Родхену повести плечом. Это был молодняк. Прошлый набор отслужил своё два года назад, значит, этим не могло быть больше двадцати. Пожаров они ещё не видели, моров и наводнений – тоже, и внутри наверняка чуть ли не гарцевали в предвкушении. Идиоты.
– Иногда бывает достаточно одного факела, – тихо сказал Родхен, и Адлар медленно выдохнул, прекрасно распознав, о чём ему пытаются напомнить.
– Я вас прощаю, – процедил он почти по слогам. Родхен, благополучия королевства ради, не спорь со мной на людях. Людей, которым я готов простить это, можно перечесть по пальцам одной руки, и твоё счастье, что ты в их числе. – Можете в этом месте в этот раз нарушить присягу безбоязненно. Я не нуждаюсь в сопровождении. Договор ещё недостаточно обветшал, чтобы мне что-то угрожало. Организуйте приготовление воды и песка. В столице в первую очередь. В города и деревни