дроны-летуны.
– Бедный, бедный Койт, – хрипло бормотал он, ползя по трубе, – Бедный, бед…
Койт в темноте едва не провалился в колодец. Вернее, рука его рухнула в пустоту, и он больно ударился грудью об край, хорошо, что коммуникатор защитил… Кстати…
Койт лихорадочно принялся срывать с себя аппаратуру, и коммуникатор вместе с наушниками рухнули в жерло колодца. А карта памяти была спрятана. Не за щеку, конечно, но и не в анус, как советовал Коста, а в лейбл на ремешке форменных брюк.
***
Коста рассказывал мальчишкам, что подземный Чектаун также огромен, как и надземный, что тоннели и коллекторы соединяют все здания центра города друг с другом и со станциями сабвея. Койт видел, что по стене колодца идут скобы, что можно спрятаться, сгинуть от погони там, внизу, но это явно не по нему. Уж где-где, а подземельях Чектауна он точно превратиться в консервы, а может и до этого не дойдёт, так, сырым или полупрожаренным сожрут. Койт обогнул колодец и рванулся к свету.
Он выскочил на стройплощадку. Давно заброшенную. Видно, до войны начинали строить второй корпус гимназии, да так и заморозили стройку до лучших времён. Террианский бурьян был здесь покошен. Судя по всему ещё осенью – валявшиеся на земле стебли успели сгнить. Койт покрутился на месте, глядя на небо – вроде чисто и жужжания не слышно. Хотя какое жужжание можно было услышать, когда рядом ревели сирены экстренных служб, съезжавшихся к взорванному зданию. В трубе что-то громыхнуло. Койт пересёк заложенную плитками площадку и выскочил на улицу, что была за территорией школы. Здесь он тоже никогда ещё не был. Налево улица изгибалась, и было совершенно непонятно, что там за поворотом. Направо проезжая часть явно выплёскивалась на широкую площадь. Было безлюдно. Наученные войной чектаунцы, заслышав взрыв, всегда прятались поглубже, опасаясь повторных предательских прилётов.
До площади было бежать всего два дома. Койт и сам не знал, на что надеялся. Если настигнет небо, то шансов абсолютно никаких. Думая об этом, он выскочил из-за угла дома и врезался во что-то коричневое и необъятное. Тотчас сильная и пухлая рука схватила его за футболку и подняла над землёй, как поднимают за шкирку возле лужицы нагадившего котёнка.
– Вот это херувимчик, – произнёс громадных размеров человек в коричневом балахоне и висевшей на плече большой хозяйственной сумкой. Койт сообразил, что он врезался то ли в попа, то ли в монаха.
– Отпусти, – завизжал Койт, добавив более спокойно, – меня поймают и на консервы…
– Это конечно, это вот непременно… – большой человек поставил Койта на тротуар, но, как мальчишка ни извивался, не отпускал, – херувимчик в собственном соку…С кого брюки-то снял, бродяга…
Койт бессильно заплакал, как он не плакал уже давно.
– Нет, – продолжал болтать чушь большой человек, – если пропадёт такой херувимчик, Аркадий мне не простит. А ну, быстро подымай руки вверх!
Он отпустил Койта и раскрыл