стол. Эмма вышла, вскоре в комнату зашла Агата, старшая девчонка, и поставила перед мальчишкой эмалированную миску полную полбы. Каша была густая, ароматная, в центр была воткнута алюминиевая ложка.
– Уж не взыщите, сэр, – улыбнулась Агата, – но денёк сегодня постный..
Она уселась на табуретку на другом конце стола. В убежище Койта постными назывались дни, когда пожрать было нечего совсем, а тут на тебе в постный день, и целая миска каши. Агата дождалась, пока Койт доест до конца, взяла миску:
– Пойдёмте, я проведу вас, сэр в мастерскую…
***
Мастерская оказалась тут же, за левой двухстворчатой дверью в холле. Она, похоже, занимала весь первый этаж слева от входа в дом. В мастерской пахло кислым алебастром. Вокруг были сложены и просто разбросаны эскизы и гравюры, расставлены гипсовые головы с непременно мученическим выражениями на лицах. Было очень тепло, даже жарковато. Агата в мастерскую не входила. Тут же опять появилась матушка, сняла с Койта халат. Он опять ухватился за ремень, но матушка со словами:
– Да что ты кнему прицепился-то? – Успела ухватиться за пряжку, – вот высохнут брюки и отдам его… Аркадий, вот твой херувимчик!
Откуда-то из-за шкафа раздался грохот, и появился маленький худосочный человек в неряшливой рабочей одежде. Он подошёл к Койту, взял его за плечи и повёл в центр комнаты, к постаменту, высокому, метр, не иначе, помог ему забраться на него и махнул рукой Эмме:
– Ну идите, матушка, идите, – а потом обратился к Койту, – итак, молодой человек, ну ка дайте ка я вас рассмотрю.
Койту уже начинало надоедать, что его всё время раздевают и рассматривают. Он так и сказал Аркадию, что ничего особенного в нём нет.
– Вот тут вы ошибаетесь, молодой человек, – Аркадий отбежал в угол и достал извитую медную дудку, и протянул её Койту, – сделайте вид, будто трубите в небеса из сего горна… Замечательно… У вас, молодой человек, строение тела, будто бы вы сошли с земных амфор древних греков. Поистине, у нашего преподобного глаз-алмаз. Вот так выделить вас из толпы…
Койт хотел сказать, что из толпы его вовсе не выделяли, Он тупо врезался в святого отца при бегстве, но промолчал, подумав, какая ему, в самом деле, разница… Аркадий продолжал тараторить, имея в виду, понятное дело, древних греков:
– Они писали обнажённых юношей, вроде вас с детскими пропорциями тела, но нарочито рельефной мускулатурой, как у бодибилдеров. В природе так не бывает, по крайней мере, пока я не встретил вас, молодой человек. Вы случаем не бодибилдер?
Койт поджал плечами, не зная, что обозначает это слово, но спросил Аркадия, неужели он, мол, не может заказать макет херувимчика у ИИ. Наверняка там будут тысячи моделей.
– Что вы говорите, юноша! – Аркадий искренне возмутился, но выглядело это смешно, будто взрослый человек нарочито кривляется, – я скульптор, а не ремесленник. Я создаю скульптуры, а не бездушные болванки. Вот вы, несомненно, обладаете искрой божьей, я отсканирую ваше тело, обнажённую натуру, потом, всё как в жизни, одену на вас одежду, хитон, подарю вам замечательные