успела закончить филологический факультет в Вологде. Наступали времена «бандитского Петербурга», и все такие вопросы наверняка решались деньгами, нам это объясняли, но денег у нас не было, да и знания, к кому и с чем подойти, тоже. К счастью, жене удалось найти место учителя в школе в Морозовке, и нам выделили комнату в деревянном рабочем общежитии, построенном еще для немецких инженеров Шлиссельбургского порохового завода в 19 веке, с туалетом на этаже, общей кухней и без горячей воды, где мы и жили до самого отъезда в Дубну. Когда появились дети, в 1990 году дочь Женя, а в 1992 – сын Артем, я продолжал учиться и готовиться строить наше будущее в Дубне, живя в основном в Морозовке, но обитая и у друзей в общаге Техноложки, в в студгородке на Новоизмайловском проспекте. Я посвятил этот год двум основным подготовительным занятиям, которые считал самыми перспективными. Одно было изучением английского языка. В ту пору многие начали заниматься английским, чтобы ездить за рубеж, а уж для работы в ОИЯИ, где английский – рабочий язык, он был просто необходим. Я приобрел четыре тома учебника Бонк, очень популярного тогда, а также синий учебник Murphy и часто проводил вечера, делая упражнения. Ходил я и на некий факультатив в Техноложке, но он показался мне пустой тратой времени.
Второе, чем я занимался, было программирование. У меня был компьютер ZX Spectrum, на который я загружал язык Cи с магнитофона и писал дома программы (Бейсик был встроенной его операционной системой). Вместо монитора Spectrum подключался к телевизору, и я гораздо чаще использовал телевизор именно как монитор, чем по основному его назначению. Я не преследовал конкретных целей, но практиковался с численными методами вообще, не забывая, конечно, и поиграть в игры. Кроме того, в Техноложке я еще курса со второго посещал по своей инициативе компьютерный класс, где стояли компьютеры ДВК, на которых удавалось что-нибудь программировать, и даже однажды напечатал там курсовую работу по вычислительной математике на примитивном редакторе, что с непривычки заняло весь семестр, много дольше, чем собственно решение краевой задачи про пластину из этой курсовой. «Ну и зачем это?» – только и спросил завкафедры вычмата, принимавший курсовую. «Компьютер осваиваю», – говорю. Тот только пожал плечами. Оценку это не повысило. Но компьютеров, совместимых с IBM, практически не было и на пятом курсе, когда я вернулся с первой практики в ОИЯИ.
После занятий я уезжал то в Морозовку, где перестирывал пеленки, кипятя для этого воду в ведре нагревателем, программировал и учил английский, то в общагу. Общага давала мне опыт другого плана, чем жизнь в семье. Там я жил в комнате с друзьями-однокурсниками из других групп, Сергеем Горбатенко и Азгаром Ишкильдиным, и мы много дискутировали с ними обо всем интересном, обычно вместо подготовки к занятиям. Больше, чем учебной литературы, я перечитал там одних трудов Карлоса Кастанеды, которые мы затем бурно обсуждали. Этот автор в 1990-е в Питере был на пике популярности. Читали и обсуждали мы все подряд: справочники по магии,