тому, спрос будет и будет огромен. Настроение Виктора подскочило. Оно и без того было хорошим, а из-за данной мысли его внутренние «я» преисполнилось. Он смотрел на Софью и улыбался детской, наивной и в какой-то степени глупой улыбкой. При этом во взгляде читалась безумное обожание.
– Много времени прошло, – развеяла она тишину. – Что ты хочешь на ужин?
– Знаешь, я буду из того, что есть.
– Да брось ты! За такой прекрасный рисунок, – у Виктора кровь стыла в жилах, когда она называла его картины рисунками, и она знала это. Все же по неосторожности, или когда была слишком радостна (он уже заметил), произносила это слово, – мне не сложно пожарить тебе картошку. Ты же так ее любишь!
Глава 2
Ночные мысли
Той ночью Виктору не спалось. На ужине он сильно переел, поэтому живот неприятно напоминал о себе даже ночью. Он не урчал, но был таким тяжелым, словно Виктор проглотил камень. Но истинной причиной являлось его желание в рисовании. И не что-то обычное, а его вчерашнюю задумку. Необходимо было рисовать именно с натуры, отнюдь не в озабоченности дело, а в том, что не умеет он писать серьезные произведения из головы. Либо фотография, либо живая натура. Он ворочался с боку на бок, силясь принять удобную позу и избавить голову от мыслей. Софья мирно лежала рядом, буквально в нескольких сантиметрах. Спала она на спине, аккуратно сложил руки на животе и тихо посапывала. Сон ее был крепок, разбудить ее мог только будильник или очень громкий шум. На шорох постели, во время его бесчисленных переворотов она не обращала внимание. Грудь ее как продолжала медленно вздыматься, так и вздымалась всю оставшуюся ночь.
Подняло его с постели сладостное желание рисовать. Рисовать то, благодаря чему и зародилась бессонница. Никогда такого не было, но Виктор был польщен Богу за то, что тот подал ему столь отличную идею. Она проста, отчего думаешь, почему он не сделал этого раньше? Несколько десятков портретов в одежде, все это ничто по сравнению с новым! Так страстно хотел он приступить к работе как можно скорее, и для себя он решил, что обязательно скажет ей о своем намерении за завтраком. Думал, надеялся, что она не откажет. И сейчас, заходя в свою мастерскую, он размышлял, что станет делать в случае ее отказа. Штор здесь не было, потому из окна он мог видеть ночной город. В домах напротив ни в одном окне не горел свет. Луна, одиноко возвышающаяся посреди бескрайнего неба, била в окно приятным сиянием. Оттого и не было нужды включать свет. Глаза привыкли к темноте, а луна тому способствовала.
Виктор с вожделением уставился на ту картину, что написал вчера. Единственный портрет его жены, который он, по всей вероятности, оставит у себя. Суждено ему любоваться Софьей, застывшей в отблеске зрачков, приятно ласкающей сердце. Представил, как незримая рука нежно коснулась его шеи. Четко он ощутил это прикосновение, точно она и не спала в смежной комнате, а была здесь, невидимая