вынес из казармы, там разве не было сандалий? – Фитал недоверчиво прищуривает глаза.
– Не моего размера чужая обувка, – быстро находится в ответе ушлый оруженосец.
– Ну так сменяй где на размер свой, – предлагает разумным тоном гегемон.
– Я в Селевкию что, по своему почину направился от скуки лечиться или меня базилевс туда по службе отрядил бунт поднимать? – Мелеагр прищуривает глаза на манер гегемона.
– Ну ты и пройдоха! Дам тебе денег на обувь. – Гегемон отсчитывает несколько мелких монет. Вручает монеты с вопросом: – Не боишься парфян?
– Вот когда их самых увижу, тогда и отвечу тебе. – Выданные монеты исчезают мгновенно. Оруженосец вновь поёт, но уже гораздо радостнее:
Море родное, прощай, не свидимся более!
Ухожу от тебя, прекрасного, синего,
За горы высокие, к враждебным парфянам.
Пыль сухую глотать по жаркой дороге,
Многочасто свежесть твою поминать…
– Кем был ты до возничего, певец? – Гегемон поражён певческими дарованиями оруженосца. – Хоревтом40? Музыкантом?
– Не угадал, гегемон. Кожевником был мастеровым, но работа с кожей меня вконец доконала. Света белого не видел я, корпя над трёхгрошовыми заказами. Всё старался, радел, о качестве думал, день в день заказ отдавал, как то обещал, угождал клиентуре, в долг частенько работал, ничего не заработал стараньем, надо было мне поступать по-иному, как там, в весёлой комедии, поётся:
…Мастер ты гнилую кожу
за добротную продать
Простакам, крестьянам,
срезав вкось её по-плутовски.
Только суток не проносишь,
глядь, разлезся весь сапог41.
– Про надувательство распеваешь бесстыдно? Да ты склонен к плутовству! – Гегемон не разделяет веселья сослуживца. – Не вздумай меня обмануть, любезный товарищ. Ты зачислен на службу базилевсу. Клятву на верность державе принёс. Царская канцелярия внесла тебя в списки регулярного войска. Как исчезнешь – так будешь объявлен позорным дезертиром. За государственное преступление тебе полагается смерть.
– Про конфискацию имущества дезертира забыл помянуть, – усмехается довольно бывший мастеровой.
– Что с тебя удержать, нищий бродяга? – восклицает гегемон. – Рубища? Немногим прирастёт от конфискации казна.
– Не исчезну я. В опасное дельце хочу. В армии самое место моё. – Мелеагр крепко пожимает правую руку Фитала. Смотрит прямо в глаза, не моргая. – Я на прежней службе возничего совсем заскучал. Всё одно да и то же. Поместье – город, город – поместье. Так катался я на повозке долгий-предолгий год. Каждый камень на южной дороге запомнил. Под каждый заглянул. День прошлый от будущего дня не отличить. Скука меня вконец одолела. Хоть в море топись от тоски. Немногим лучше работа была прошлой, той, что по коже.
– Твою хозяйку не могу позабыть. – Фитал улыбается впервые за трапезу. –