Лик, ты скажи мне, будешь нам помогать без оплаты? – Фитал перестаёт смотреть на зубы водовоза. – Денег у нас на каждодневный догляд, извини, не имеется.
– Какая оплата? – разражается гневно водовоз. – О чём говоришь ты, Фитал? Обижаешь меня понапрасну! Ну кто за такие труды оболы берёт? Безбожники только! Я же верую в благого Диониса, мистом простым в фиасе его состою. Пришёл к вам, потому как они… эти самые гости треклятые фиас мой родной отменили и запретили встречаться мистам на лугу за городом, что у рощи святой. В том обида моя на поработителей города нашего.
– Стало быть, роща святая тебя к нам привела? – прищуривает глаза Фитал.
– Она самая, роща святая, луг заповедный для плясок и таинств, – подтверждает водовоз.
– Что, и поодиночке нельзя в рощу ходить? – Фитал любознателен до мелочей.
– Поодиночке возможно танцевать на лугу, но кто же богам жертвы приносит единолично и тайно? Ведь надо за всех, за фиас, квартал или лучше сразу за город. Известно же ведь, боги любят многоголосие. – Шепчет, оглянувшись предварительно по сторонам: – В гетерии моей пятьдесят водовозов. Вооружились мы в гетерии кинжалами, у десятерых есть кольчуги добротные, шлемы из бронзы, пращами отлично владеем, часто бываем в дальней хоре. К нам привыкли они, эти самые гости с Востока, не проверяют наши повозки. Уже доверяют, потому как честны мы, держим свои обещания, за услугу много не берём. Выполнили давеча их подряд, цистерны цитадели водою до самых краёв заполнили. Можем в город чего запрещённого скрытно, конечно, привезти, можем и вывести тож потаённо. На нас ты можешь положиться, народ мы не болтливый, работящий, прилежный, сметливый.
– Вот что, Лик… – после непродолжительных раздумий заключает Фитал. – Не буду скрывать, ты очень ценное приобретение для нас. Доверюсь тебе как эллину. Ты же перед моим откровением поклянёшься на верность отеческим богам, Великой Сирии и базилевсу Антиоху. Пусть боги хранят наш союз.
Лик исполняет требование гегемона, приносит требуемую клятву, поминает в ней богов и демона-охранителя своего.
– Я старший гегемон, посланник из Антиохии, – изрекает важно Фитал. – У меня тайный приказ от базилевса, поднять мятеж в Селевкии.
Лик молчаливо кивает головой, прикладывает ладонь к своим губам, сквозь неё внятно проговаривает: «Не выдам тебя, гегемон, даже под пыткой». Фитал продолжает торжественно:
– Назначаю тебя, досточтимый Лик, главным разведчиком за станом врагов. Будешь каждый вечер отчитываться мне о числе их и перемещениях. Подготовься, прошу, завтра в полдень у нас в эфебии сходка гегемонов восстания. Доложишь совету о привычках парфянских в караулах на цитадели, их размещении там. Если сочтёшь нужным для общего дела, приведи завтра предводителя фиаса своего.
Лик соглашается, встаёт, не прощаясь уходит. Когда Лик исчезает за выходом из эфебии, Фитал вопрошает Мелеагра:
– Что он сказал тебе в первый раз, когда вы встретились на главной