на континенте.
Все же Бетман-Гольвег убедил кайзера в ночь на 29 июля направить миролюбивую телеграмму царю. «Без сомнения, – говорилось в ней, – ты согласишься со мной, что наши общие интересы, твои и мои, как и интересы всех монархов, требуют, чтобы все лица, нравственно ответственные за это подлое убийство, понесли заслуженное наказание». «В данном случае политика не играет никакой роли», – уверял «Вилли». Понимая, что «Ники» трудно противостоять «силе общественного мнения», «искренний и преданный друг и кузен» обязался «употребить все свое влияние, чтобы побудить австрийцев действовать со всей прямотой для достижения удовлетворительного соглашения с тобой».
Все это писалось в то время, когда австрийская дальнобойная артиллерия и орудия Дунайской флотилии уже начали обстрел Белграда. Берхтольд решил форсировать события, «чтобы истребить саму мысль о всяких попытках вмешательства» других стран. Накануне он доложил императору о перестрелке с сербами на границе, хотя на самом деле все было спокойно. Франц-Иосиф дал согласие на объявление войны.
Весть о нападении Австро-Венгрии на Сербию застала Сазонова 28 июля, во второй половине дня, во время беседы с Палеологом, который официально объявил о «полной готовности Франции исполнить, если надо, союзнические обязательства». Вечером, с согласия государя, в Петергофе было созвано чрезвычайное заседание совета министров. На повестке дня стоял один вопрос – о мобилизации. В необходимости этой меры сомнений не было ни у кого, обсуждению подлежало лишь то, какую форму мобилизации следует предпочесть – частичную или сразу общую? Выяснилось, что мнения военных и штатских по этому поводу не совпадают.
Сазонов, а вместе с ним и царь, полагали, что на агрессию Австрии следует ответить частичной мобилизацией в Киевском, Одесском, Московском и Казанском округах, под которую подпадали 13 армейских корпусов численностью 1 100 000 человек. К общей мобилизации следовало переходить только в том случае, если на стороне австрийцев выступит Германии.
Начальник Генерального штаба Янушкевич возражал на это, что переход от частичной мобилизации ко всеобщей невозможен, так как мобилизационное расписание русской армии не предусматривало частичной мобилизации отдельных округов. Частичная мобилизация могла нарушить все расчеты и внести хаос в расписание железнодорожных перевозок. Таким образом, мобилизуясь только против Австро-Венгрии, Россия рисковала впоследствии оказаться беззащитной перед Германией.
Сазонов довольно быстро уловил суть дела, но убедить царя в необходимости немедленно объявить всеобщую мобилизацию удалось только на следующий день. По закону царский указ требовалось подкрепить подписями министров – военного, морского и внутренних дел. Военный министр Сухомлинов подписал бумагу молча. Однако когда начальник мобилизационного отделения генерал Добророльский явился к морскому министру, адмиралу Григоровичу, тот поначалу не поверил своим глазам: