если внешние симптомы могут казаться иррациональными, даже "безумными", они всегда проистекают из нанесенной раны и дают ей символическое выражение. Поэтому мы, как это ни парадоксально, обязаны благодарить симптомы, поскольку они привлекают наше внимание, заставляют быть серьезными и дают глубокие подсказки о глубинной воле или намерениях нашей собственной психики. В конце концов, мы преобразимся только тогда, когда сможем признать и принять тот факт, что внутри каждого из нас существует воля, совершенно неподвластная сознательному контролю, воля, которая знает, что для нас правильно, которая постоянно сообщает нам об этом через наше тело, эмоции и сны и непрерывно поощряет наше исцеление и целостность. Мы все призваны соблюдать эту встречу с внутренней жизнью, но многие из нас никогда этого не делают. К счастью, это настойчивое приглашение приходит к нам снова и снова.
Свобода этого современного часа
До начала прошлого века мы не могли бы вести беседу, к которой приглашает эта книга. В 1900 году средняя продолжительность жизни североамериканца составляла всего сорок семь лет. Хотя некоторые люди жили дольше, статистическое большинство доживало свой земной путь, служа тому, что мы сегодня назвали бы программой первой половины жизни. (Даже сегодня, если кого-то из нас переедет грузовик в день нашего тридцатипятилетия, мы, скорее всего, жили исключительно в соответствии с ограниченным сознанием первой половины жизни, единственным доступным сценарием, единственной программой, которую мы знали). Кроме того, на прошлое наложили свой груз социальные институты в виде семейных, социальных, этнических и гендерных ценностей, а также определяющих санкций брачных и религиозных институтов. Прежде чем предаваться ностальгии по прошлому, вспомните, что многие души погибли в рамках этих жестких ролей и сценариев. Сколько женских душ было подавлено, сколько мужчин раздавлено ожиданиями и ролями, которые не давали каждому из них возможности выразить бесконечное разнообразие души?
Сегодня, когда эти нормативные роли и институты разрушаются, а также когда благодаря улучшению санитарных условий, диете и медицинскому вмешательству нам удается продлить жизнь, которую мы часто воспринимаем как должное, неизбежно возникают другие, более масштабные вопросы. В новом столетии мы имеем вдвое большую продолжительность взрослой жизни, чем было дано нашим предшественникам. Таким образом, мы сталкиваемся с беспрецедентной возможностью и ответственностью жить более осознанно. Мы можем задать вопрос: "Кто я, если не считать ролей, которые я играл – некоторые из них были хорошими, продуктивными и соответствовали моим внутренним ценностям, а некоторые нет?". Или мы можем задаться вопросом: "Раз уж я оправдал ожидания своей культуры, воспроизвел свой вид, стал социально продуктивным гражданином и налогоплательщиком, что теперь?" Короче говоря, для чего нужна вторая половина жизни – время между тридцатью пятью и почти девяноста годами, – если