едва не перекрывая друг друга. Одно крупное, нависающее, с пустыми, блестящими как битое стекло, глазами, другое поменьше, белое и неподвижное, забранное снизу тряпкой. Человек этот сделал шаг внутрь землянки.
Она закричала изо всех сил, попыталась развернуть Сара к двери. Белесый силуэт метнулся и пропал. Сар с минуту смотрел на дверь. Потом поднялся и сел рядом. Она закашлялась. Этот крик вынул все нутро. Присутствовало чувство гнетущего страха.
Сар попятился, влез с ногами на лавку и сжался в ком. Сидел некоторое время, привалившись к стене. Его трясло, и даже со стороны было заметно.
– Что с тобой?
Глядел в одну точку. Потом очнулся, вытянул ноги, помотал головой. И вдруг застонал, горестным жестом обхватив виски. Восклицал что-то на своем языке, с таким выражением говорят обычно: «Боги! Что я наделал!». В позе и интонации читалось крайнее отчаяние. Она боролась с прилипчивой маской удивления. Брови стремились к пределам лба. Понять творившееся опять не представлялось возможным. Что стряслось-то, наконец?
Сар вскочил и устремился к двери. С минуту стоял у притолоки, потом жалко улыбнулся, понурил голову и тихо произнес непонятную фразу. Говорил, должно быть, сам с собой. И вдруг неожиданно, она даже не успела отследить эту трансформацию, заметался по землянке, наспех укладывая вещи.
– Умоляю, собирайся быстрее, надо уходить!
– Куда, зачем?
– Не спрашивай, очень прошу, нельзя медлить!
***
Потом был бег среди бурелома, где рискуя свернуть шею, надо перемахивать через бревна, ямы и ручьи. Да и сама по себе скользкая росистая трава уже могла стать смертельным обстоятельством, под ней хлюпала грязь. Как она не переломала ноги, не понятно. Все шло именно к этому. Сар несся впереди, особенно не выбирая маршрут. Утратив терпение ждать, он просто ухватил ее за руку, и это уже был не бег, а, местами, полет.
Рука через время чувствоваться перестала. Силу он не соизмерял. Ощущение было такое, что кисть затянуло в шестеренки. С каждым мгновеньем становилось больней. Она не могла уже терпеть, пыталась вырваться и закричать. Наконец, в запястье что-то хрустнуло, и боль стала нестерпимой. Она пронзительно завопила. Сар резко остановился. Влетев в него, она зашипела и прижала к себе покалеченную кисть. Пальцами двигать было невозможно. Сар мотнул головой, так коротко и отчаянно озираются затравленные звери, и вдруг резко, с не людской силой, отшвырнул ее в кусты.
Все замелькало перед глазами. Ее унесло в какую-то яму, укрытую мокрой зеленью. Выбраться оттуда, да еще найти там этюдник было непросто. Адски болела рука. Но и о ней, и об этюднике, и, вообще, обо всем, она забыла, когда что-то коротко просвистело над ухом. В ствол, прямо перед глазами, впилась стрела. Это была большая длинная штука, с рябым оперением и она дрожала, затихая, с характерным сухим звуком, который из всех предметов издают только стрелы.
Что-то зашумело спереди, за кустами, словно на нее несся во весь опор какой-то транспорт. Так непредсказуемо