мама часто курировала их работу.
Мы поселились прямо в медпункте – в небольшой комнатушке имелась кровать с постельными принадлежностями и москитной сеткой, мы с мамой ютились на одной кровати.
В деревню мама привезла детские книжки, портфели со школьными принадлежностями, мыло, полотенца, обувь, лапшу, сухое молоко и еще много-много чего. Все эти вещи она собирала лично, а помогали ей товарищи из демократической лиги.
Однако участвовать в раздаче материальной помощи мама мне не разрешила.
– Ты ничего не покупала, поэтому и раздавать не можешь, – объяснила она. – Вот вырастешь, захочешь кому-то помочь, тогда пожалуйста.
Днем мама ходила из дома в дом, занимаясь медосмотром и лечением местных жителей. Она в совершенстве владела иглоукалыванием и массажем, слава о ее мастерстве докатилась даже до города Линьцзяна. В Шэньсяньдине все, кто был в преклонных годах, заранее брали номерки, лишь бы только попасть к ней на лечение.
Ну а я тут же слилась с местной детворой. Хотя правильнее было бы сказать – «пыталась слиться и обзавестись новыми друзьями». Ребята все как один сохраняли дистанцию, сближаться со мной никто не хотел. Это не было бойкотом – бойкот подразумевает неприязнь, – в их глазах я не наблюдала никакой неприязни. Не было это и предосторожностью, поскольку я не представляла для них никакой опасности и даже проявляла дружелюбие. Просто меня воспринимали как чужака. Никогда в жизни эти дети не видели городского ребенка – с какой стороны ни посмотри, я во всем от них отличалась. Круглый год деревенские ребята проводили на открытом воздухе, даже девочки тут были закоптелые, словно трубочисты, я же напоминала нежнейший белый цветочек. Практически все они ходили в заплатках, а у некоторых так и вовсе зияли дыры безо всяких заплаток. Моя же одежда, как бы сильно я ее ни пачкала, все равно выглядела слишком красивой и чистенькой. Некоторые ребята, несмотря на возраст, еще не ходили в школу – не в пример мне, на рукаве которой уже красовалась нашивка с двумя полосками[22]. Следует признать – нашивку я носила специально, чтобы показать, что я лучшая из учениц. Мне казалось, это поможет быстро завоевать к себе расположение, но эффект оказался совершенно обратным – кто бы мог подумать!
Однажды, прогуливаясь после дождя по лужам в розовых резиновых сапожках, я вдруг заметила, что вокруг собралось несколько местных ребят и среди них девочка примерно моего возраста, на закорках у которой сидел братик. Все они стояли совершенно босые, с высоко закатанными штанинами. То, как они смотрели на меня, напомнило оцепенелые взгляды одноклассников, которые впервые оказались у нас дома.
Конечно же, эти деревенские ребята вовсе не помышляли сообща объявить мне бойкот; опасаться меня они тоже не опасались. Чем я могла им навредить? Да просто я для них казалась слишком непонятной, а непонимание вкупе с завистью привело к тому, что у них не получалось со мной подружиться. Они были вроде своры дворовых котят, которые вдруг повстречали домашнего котенка. Исходящий