завидную.
А вот когда он служил городовым, то из-за забытого им долга в два рубля перед шлюхой по прозвищу Персик та донесла на него в полицейское управление, и ему в качестве наказания пришлось два месяца пахать грузчиком на складе в порту – полный позор. Для него полицейское управление было тюрьмой, а вот управа по борьбе с опиумом – словно благословенный персиковый сад богини Ван-му. Чжоу Яотину было уже за тридцать, но он упорно не хотел жениться, полагая, что семейный мужчина все равно что рыба, вытащенная женщиной из воды, свободы ему больше не видать, хоть на Ван Чуньшэня посмотрите и все сразу поймете. Чжоу Яотину было ясно, что он верткий вьюн, которого не так-то легко поймать, а Фуцзядянь – его мутная река, где плавать наиболее привольно.
Сисуй же и его сестра Сичжу родились уже в Фуцзядяне. В глазах Сисуя Пристань походила на актрису в роли женщины-воина, шумная, ослепительная, при ее появлении зал взрывается аплодисментами. Новый город же напоминал актера в трагической роли, солидный, изысканный, но притом исполненный невысказанной грусти. А ветхий, хаотичный и грязноватый Фуцзядянь – словно клоун, намазавший нос белой краской, был уютным и приходился по сердцу. Поэтому мальчик, распродав газеты и вступив на кривые и узенькие переулки Фуцзядяня, часто на радостях начинал манерно и с жестами распевать куплет «Имена фонарей» из пьесы «Избиение драконова халата», единственной, что нравилась ему из выученных в театральной труппе: «Фонарей распорядитель[27] и хорош, и пригож, послушай имен фонарных доклад». Знакомые старики, что прохлаждались на улице, увидев его раж, подначивали: «Сисуй, ты чего сам с собой разговариваешь?» Мальчик отшучивался: «Я виды фонарей перечисляю». Те продолжали: «Так ты нам расскажи, а мы послушаем». У мальчишки играло озорство, и он, скривив губы, театрально отчеканивал отказ: «Такой фонарь, сякой фонарь, господин распорядитель, не знаю, как назвать». Услышав это и глядя на непосредственного и милого Сисуя, старики расплывались в улыбках.
После «первого инея» погода стала холодать, люди переоделись в подбитые ватой куртки и штаны. В последнее время в Фуцзядяне увеличилось число кашляющих, что заметили не только доктора, открывшие здесь лекарни, но и Сисуй. При этом Сисуй обнаружил, что если в прошлые годы прохожие кашлянут два-три раза и продолжают идти, то в этом году кашляющим частенько приходилось останавливаться и, опершись на ворота какой-нибудь лавки или на ствол вяза, крупными глотками ловить воздух; они едва держались на ногах. Хотя мальчишка ничего не знал об инфекционных болезнях, но давно заявил своей матери: «Мне кажется, этой зимой многие помрут!»
Юй Цинсю же выбранила его: «Не накаркай тут!» Сисуй машинально прикрыл рукой рот и вперился в постепенно увеличивающийся живот матери: «А у ребенка в животе рот уже появился?» Юй Цинсю рассмеялась: «Вырос уже, черненький такой, готов докладывать имена фонарей!» Сисуй