а если чума, как наводнение, пройдет быстро и через десять – пятнадцать дней все успокоится, а зерно не поднимется в цене, а упадет, то мы, не продавая его, разве не окажемся в убытке?
Цзи Юнхэ крутанул глазами:
– Зерно продавать не будем, но ты-то прохлаждаться не станешь, а потому доход все равно получим, верно? – И продолжил бесстыдно: – В лавке «Итайхао» в последнее время дела идут хорошо, у хозяина завелись лишние деньжата, я давно уже приметил, что он на тебя поглядывает. Неподалеку от него есть другая зерновая лавка, а он всегда издалека прибегает за зерном к нам. Было бы глупо не вытащить деньжат у него из мошны!
Лавка «Итайхао» находилась на 14-й улице и торговала строительными материалами, вроде стекла, извести, гипса, фигурного железа для крыши, железного листа, заморских гвоздей всех размеров, а также медной проволоки и пластин из красной меди. Хозяину по имени Хэ Вэй было сорок с хвостиком, у него были темное, налитое кровью лицо, зычный голос, взрывной характер, он любил постоять за справедливость. Говорили, что раньше он разводил пчел в горах Чанбайшань, где растут липовые рощи, но потом эти места забрал себе Цинский двор, чтобы разводить пчел и гнать мед для императорской семьи. Затем в горах случился пожар, и ему пришлось спуститься вниз, так он стал лодочником на переправе. Его судьба переменилась к лучшему с того дня, когда он спас на переправе девушку, упавшую в воду. Отец этой девушки оказался известным торговцем солью из Харбина. Хэ Вэй не только взял в жены девушку из богатой семьи, но и еще заполучил лавку. Однако девушка из богатой семьи оказалась не самой подходящей женой, она любила покушать и ленилась работать, при этом имела упрямый норов; а еще могла иметь детей, однако из боязни утратить стройную талию не хотела рожать ему сына. Хэ Вэй же не решался взять наложницу, и такая жизнь пришлась ему не по сердцу. Хэ Вэй любил выпить, а выпив, сразу хмелел; захмелев же, сразу начинал плакать. Измученный, он время от времени наведывался в игорный дом «Тяньфулоу», где однажды проигрался так, что ему не хватило наличных и он стянул с руки золотые часы. Каждый раз, когда Хэ Вэй приходил за зерном, то и вправду, как заметил Цзи Юнхэ, пялился на Ди Фангуй и бросал на нее взгляды.
А вот Ди Фангуй не хотела потрошить кошелек Хэ Вэя, она боялась, что об этом прознает дочка торговца солью, схватит ее и засыплет ей солью глаза. Хотя этот мир и не был прекрасным, но так рано ослепнуть она не хотела.
Бесстыдство Цзи Юнхэ вызвало гнев у жены. Она решила, что не пойдет разыскивать кошку, и подумала: «Ну и сходи тогда с ума, сам напросился. А зерно в лавке пусть лучше мыши испортят. Захотел продать подороже, размечтался!»
Когда Ди Фангуй одолевала тоска, ей нравилось прогуляться по улице. Улица словно была выхлопной трубой для ее раздражения, она уносила прочь всю тоску, накопившуюся на донышке сердца. На таких прогулках ей больше нравилось ходить в обувную лавку Розаева.
Розаев приехал из Иркутска,