ласково проверещала она. Но потом все-таки немного пожалела, надо было сказать «хорош» или «великолепен». Мужчины любят лесть, многие даже охотно в нее верят.
Взяв в руки толстую плоть, шлюха немного ее сжала. Но та оставалась мягкой, податливой и вялой.
– Не трогай, – огрызнулся Реборн с такой холодностью в голосе, что девушка испуганно одернула руку и замерла. – Продолжай.
Ладошка снова коснулась волос на голове.
Было время, когда Реборн хотел попробовать женщину. Но каждый раз не мог себя заставить опуститься ниже пупка – не хотел он касаться губами лона, в котором побывали все, кроме него. О придворных дамах не могло быть и речи – ни к чему были дворцовые пересуды, да и кто примет его калекой, не способным оставить после себя ничего, кроме пепла и углей? Принц? Принц… Он получит всего лишь очередное притворство. Его он с лихвой получал и от шлюх.
Развернувшись на другой бок, Реборн оказался с девушкой лицом к лицу. Та нахмурилась, силясь привыкнуть к тьме, ведь до этого глядела только на свечу. Не дав ей высмотреть голубизну своих глаз, Реборн легонько ткнул девушку в плечо и заставил лечь на спину. Теперь она рассматривала потолок, а когда захотела повернуть голову, услышала:
– Смотри вверх.
Шершавая ладонь промокнула белую надушенную кожу на шее, а потом сразу сжала грудь. Сначала нежно, обведя пальцами твердые соски, а потом с силой. Реборн почувствовал, как напряглась тонкая шея. Пальцы разжались. Не став медлить, мужчина скользнул вниз, прямо к складкам между ног. Шлюха была мокрая. Не удивительно, учитывая, сколько ей заплатили.
Щедрая оплата и шлюхи охотно текли, как прохудившаяся крыша осенней дождливой ночью. На хорошем инструменте приятно играть – Реборн улавливал девичьи всполохи тела, и это походило на охоту. На охоту за чужим удовольствием, и за удовлетворением собственной мужественности. И больше Реборн ничего не ощущал – давно уже ничего. Ему было бы все равно на удовольствие девок, как и большинству мужчин на континенте… Но это все, на что он был способен.
Два толстых пальца скользнули во влажное, теплое лоно. Очень широкое лоно. Наверняка, оно ещё не успело затянуться после мужчин, перед которыми шлюха ещё утром раздвигала ноги. А, может, не успевало затянуться никогда.
«Интересно, удастся ли выбить из нее хоть ещё немного влаги», – с ленивым азартом подумал Реборн.
Его было невозможно обмануть, даже если стенки бархатных мышц неистово сокращались. Реборн всегда различал настоящее наслаждение от поддельного.
Пальцы начали двигаться плавно и глубоко. Иногда выходили наружу, чтобы коснуться горошины у входа, а потом легко, но требовательно на нее надавить. И все повторялось заново, методично и напористо, уже через несколько минут картинно изображавшая удовольствие шлюха задумчиво притаилась. Еще мгновение, и она окончательно затихла. Реборн знал, что она прислушивается к собственным ощущениям. Мужчины, приходящие в бордели, не сильно утруждали себя в ласках. Особенно солдаты, проводившие в походах