пыталась избежать. Каждый раз после этого меня не покидало чувство, что мне что-то из груди вырвали. Так сильно там болело и жгло.
И все это не давало жить спокойно, меня мучили тысячи вопросов, я испытывала огромное неудобство из-за появившегося в моей жизни чужака. Но, похоже, лишь меня волновало все это, ведь остальные делали вид, что все нормально. И я поняла, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И с тех самых пор принялась штудировать библиотеки, ездила в академию, где училась, чтобы пообщаться с профессорами. Там мне дали несколько контактов, которым я писала, навещала и общалась, задаваясь вопросом, почему этим не могли заняться агенты. Впрочем, вскоре это стало ясно. Меня все глубже погружало в эту тему, и она перестала казаться такой уж безобидной. Люди, с которыми я общалась, все менее походили на одобряемых правительством. Слишком много непозволительной неоднозначности было в их словах. Мое имя тоже не упрощало решение этого вопроса – люди осторожничали, зная, чья дочь задает странные вопросы.
Так, неосознанно, я глубоко погрузилась в изучение магии, от которой нас ограждали. И узнай об этом отец, досталось бы всем, кто мне хоть как-то помогал. Впрочем, меня это никогда не останавливало.
Однажды, спустя месяц постоянных поисков, я осторожно рассказала об этом Антонину. Мне так важно было поделиться с кем-то, кто сможет понять, что я рискнула и не прогадала. Это был наш первый полноценный разговор за все время пребывания Воронова рядом со мной. До сих пор помню его взгляд, изучающий и оценивающий. Он словно подначивал и говорил: «ну давай, удиви меня».
Тогда для меня впервые открылось осознание, что он не желает быть зависимым от «маленькой ведьмы», как часто меня называл, даже ценой заключения в тюрьму. Эта связь была для него невыносимей и тяжелей. Такой факт поражал, но Антонин вообще не был похож ни на одного мужчину, которого я знала, и осознание, что связь для него хуже тюрьмы, убедило меня, что в его лице я обрела союзника. Я рассказала ему все, что мне удалось узнать, а он слушал так сосредоточенно, что это вдохнуло в меня новые силы и странную уверенность, – ответ будет найден. И, если нужно, он мне поможет. Мы много читали принесенные мною книги и обсуждали варианты, кто из живущих могущественных магов сумел бы нам помочь. Перечисляли, а я заносила их себе в блокнот, чтобы позже написать письма каждому. В одном из разговоров Антонин обронил имя Сварога, но когда я начала расспрашивать его подробнее, лишь отмахнулся.
– Это темный маг, и он скорее присвоит нашу магию себе, чем поможет разорвать связь, отпустив с миром. Я ошибся, забудь о нем, маленькая ведьма.
Упускать шансы я не собиралась, как и забывать имя мага, который может знать, как решить нашу проблему. Но Антонин эту тему закрыл, а остальные – как в рот воды набрали, отводя глаза и пожимая плечами. Лишь в одной захудалой лавке темных артефактов, глумливо скалясь, старый владелец посоветовал отправить ему письмо.
– Но я не знаю, куда отправить, даже направления.
– Такие,