беспомощна, Антонин. Справлюсь и без магии.
– Ты будешь в чужой стране, девочка… непривычной и опасной. Я бы не был так в этом уверен, – уголки его губ дергаются, а в глазах вдруг мелькает веселье.
Это его «девочка» в мой адрес тоже жутко раздражает. Я свожу брови, строго глядя на Воронова и впервые вижу какое-то подобие обычной улыбки от него, без доли ехидства и злобного выражения. Решаю, что спорить с ним и что-то доказывать сейчас не в силах, моя голова забита другим, поэтому поджимаю губы, игнорируя его слова, и продолжаю заполнять документ, как будто это еще имеет смысл.
Воронов присаживается на стул рядом и, протянув руку, вытаскивает лист, по которому я старательно вывожу свое имя, отчего его перечеркивает неаккуратная синяя линия.
– Антонин! – злобно вскрикиваю и, собираясь приструнить и прогнать мерзавца, поднимаюсь на ноги, нависая над ним.
Но он сминает документ, сведя мои усилия на нет, и отбрасывает его куда-то позади себя.
– Нам это не понадобится, – говорит Воронов, в тот момент, когда я уже набираю в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться возмущением и, возможно, даже парочкой почти безобидных проклятий.
Воздух застревает в горле, я прищуриваюсь и осматриваю его, словно сомневаюсь, что верно расслышала.
– Нам?
– Ты сгинешь там, – спокойно констатирует Антонин и, снова не дав мне возмутиться, добавляет: – Не то чтобы мне было до этого дело. Но пока мне неизвестно, перейдет ли вся магия ко мне или же пропадет, не доставшись никому, не могу так рисковать и отправить тебя туда одну.
Его глаза опасно сверкают, и впервые за много месяцев у меня снова пробегают мурашки от легкого опасения, как в самые первые недели совместного времяпрепровождения. Порой я совсем забываю, кто он, но сейчас вдруг ясно осознаю, что, если бы он был уверен, что магия перейдет к нему, он бы… Что, убил меня?
Неосознанно отодвигаюсь от него и сажусь по другую сторону стола.
– Так значит, ты поедешь со мной? – я пока предпочитаю опустить тот факт, что не знаю, как теперь это провернуть.
Антонин кивает.
– Но телепорт нам не подойдет, – хмыкает он, – если делать все официально, далеко мы не уедем. Со мной и в моей стране очень хотят… тесно побеседовать.
Я закатываю глаза на его аккуратное выражение. Лихо он вывернул слово «арестовать».
– Ну кто бы сомневался, – качаю головой. – Боюсь представить тему этого разговора… – вздыхаю и осматриваю документы, разбросанные по столу, а потом поднимаю решительный взгляд на мужчину. – Ладно, я что-нибудь придумаю. Приготовься собирать вещи.
ГЛАВА 3
После проявления силы, если она достаточно активная и выраженная, что становится ясно по браслетам, которые передают данные показатели, детей переводят в пансионаты разной направленности. Если сила недостаточно выражена, дети остаются учиться в обычной школе, и чаще всего, если не происходит улучшения, остаются жить в общем мире, не находя себе места в нашем.