но как будто заглядывает внутрь тебя, видя все низменные инстинкты скрытые внутри, и ты ощущаешь себя раздавленным.
Бертран мучительно застонал. Иссохшаяся рука начала вдруг нестерпимо болеть, будто ее резали и пытали, как отдельное живое существо.
– Вы меня помните? – спокойный голос, спрашивавший о чем-то, был выше его понимания. Да, конечно он помнил. Поле боя, кровавая резня, люди дерутся и расчленяют друг друга прямо у него на пути, он рискует, что его заденут цепом или топором, лишат руки, ноги или головы или вовсе убьют, а ему все равно. Раздробленные кости, отрубленные конечности и непрестанно взмахивающие в опасной близости от него мечи уже не имеют значения. Он продирается сквозь мешанину дерущихся и трупов, не опасаясь быть убитым, потому что в конце поля у обрыва его ждет рыцарь без шлема. Воин с крыльями протягивает вперед частично затянутую в латы руку и за ним не страшно пойти даже в ад. Кожа на его лице такая прозрачная, что ее можно принять за гладь облака, лишь дуги ресниц и бровей выделяются ярким золотом на бледном светящемся фоне. Кудри тоже золотые. Из-под бледных губ вот-вот засочиться выпитая им, но так и не принятая ему внутренними органами кровь. Бертран видел в своих снах, как это существо пьет кровь поверженных им воинов, еще живым или уже убитых, а потом его рвет, потому что в отличии от его подданных пища ему не нужна. Не смотря на это, ангел стал так же кровожаден, как и его слуги. Его слуги! Бертран в ужасе перевел взгляд на судорожно дергающегося на кончике мече лепрехуна. Он давился изо все сил, пытаясь слезть с лезвия, но не мог не вырваться из плена, ни испустить последний вздох.
– Зло вечно, как и создавший его бог, – проговорил спокойный ангельский голос. – Вы удивляетесь, что божественному существу могут служить адские твари. Но разве этот мир не представляет собой мешанину возвышенного и порочного. Если бы что-то должно было быть иначе, то так бы и было от сотворения земли, при чем не только внизу, но и на небесах. Все устроено не так, как нам хотелось бы, все живое должно страдать, при чем избранные высших сил намучались куда больше, чем низменные предатели вроде вас. Но в свой час все становиться на свои места, потому что одна истина остается непреложной. Сознаете какая?
Он нашел в себе силы, чтобы отрицательно покачать головой. Прекрасное лицо Денницы вынуждало его к этому. Почему оно кажется ему настолько женским, как и девичий голос и осанка? Денница ли это? Или кто-то, кто похож на него?
Золотистые волосы не рассыпались веером по плечам, покрытым латами, а плавно скользили вниз за спину, плечи даже под накидкой казались слишком узкими, ниже груди лазорево светилась ткань напоминающая парчу. Все это о чем ему говорило. Но о чем? Вернее о ком? Кого-то он уже забыл, хотя должен был помнить, и теперь ангел ему напоминал.
Была ведь еще принцесса, которой он приносил присягу. Он так и не сдержал обещание ей служить. Бертран беспомощно поднес руки к лицу.