В ее присутствие вещи будто двигались сами, открывались окна, исчезали и проливались кувшины с водой, разгоралось пламя в не растопленном камине.
Бертран слишком остро реагировал на жар, чтобы разжигать огонь, теперь огня в его спальне стало даже слишком много. Как только это огромное облако пламени могло умещаться в одном каминном зеве. Казалось там бушует целая стихия.
– Мне пора! – теперь Рианон смотрела уже только на лепрехуна, поддетого мечом, будто Бертрана и не было вообще или скоро не станет. – За вами будут другие. Все кто обделил меня хоть в чем-то заплатят так, как ваше скудное человеческое воображение не способно и представить.
Она улыбнулась, равнодушно, презрительно, зловеще… так, что по одной этой улыбке он мог убедиться, она не лжет и не в коем случае не преувеличивает, даже напротив, преуменьшает. Ее торжество еще впереди, и оно состоится на крови и костях.
Слов прощания произнесено не было, вместо них Рианон всего лишь плавно наклонила меч, позволяя лепрехуну соскользнуть вниз на постель. После ее ухода он недолго разглядывал затягивавшуюся бескровную дыру в животе. Недоумение при идее раны на его зубастом зеленом лице почти сразу же сменилось голодным оскалом. Пораненный он стал еще кровожаднее чем до этого. Бертран понял только сейчас, каким наивным он был, полагая, что ангельское создание, хочет преуменьшить ему мучения. Напротив, выждав всего минуту, оно их увеличило. Освобожденный лепрехун накинулся на добычу еще яростнее чем мог бы этого. Беспомощная культя оказалась полностью во власти жадного ротика полного не зубов, а иголок. После ухода Рианон Бертран чувствовал себя слишком раздавленным, чтобы вообще мыслить, а не двигаться. Теперь он стал еще более легкой добычей, чем до этого, чем тварь и не преминула воспользоваться. Возможно, замок, слуги и рыцари в котором трепещут перед дьявольским недугом своего господина, станет еще более легкой добычей для бунтующих крестьян. Им не потребуются ни ножи, ни вилы, ни даже дерево срубленное и обтесанное под таран. Челядь здесь в таком переполохе, что сама откроет им ворота. А ворвавшись в спальню хозяина, они поймут, что они не ошибались в своих догадках.
Рианон рассматривала обнаженный меч в своих руках. Наверное, ее глаза блестели еще более зловеще, чем смертоносное лезвие, потому что желавший переступить порог Фердинанд так на это и не решился.
Ей и не нужно было, чтобы он входил. Все новости, которые он хочет ей сообщить, она знала и так. Мало того, что она легко читала его мысли, звуки из закрытого зала совета доносились до ее слуха, как если бы голоса, говорившие там, общалась непосредственно к ней. Она знала, что быть войне. Все решено. Вернее почти все. Ей бы теперь всего было мало.
– Я поеду с тобой на первую битву, – обратилась она к наконец-то решившему войти в зал Фердинанду.
– Но… – на секунду он опешил. Меч в его руке даже его напугал. И правильно. Гном оказался прав. Лезвие каждый миг молило о крови. Не просто