Всё плохо.
Успокаивающе. Даже слишком.
Всё ещё не понимая происходящего, кривя лицо от болезненных ощущений, Кэрнил стойко молчит. Его удручает всё, что сейчас происходит, но он не хочет оттолкнуть Деймона или начать что-то говорить, позволяя сориентироваться и собраться с мыслями. Пусть ему не всегда удаётся держать язык за зубами, но в данный момент он словно прирос, не позволяя себе вымолвить ни слова.
– Леон… Дело вот в чём. Понимаешь… Нет, помнишь же… – тяжело. Как же ему сейчас тяжело признаться в том, что их шансы на выживание резко снизились до минимальных показателей. – Помнишь лес, да? – как же глупо это звучит. Фрай и сам понимает, что ведёт себя просто отвратительно, не имея возможности собрать своё мужество в кулак и сформулировать чётко мысли.
Опустив голову, продолжая удерживать руками тело, Деймон смотрит под ноги невидящим взглядом, пытаясь остановить тайфун, взорвавший его разум. Почувствовав лёгкое прикосновение тёплой ладони у щеки, Фрай вздрагивает, резко поднимая глаза, встречаясь с твёрдыми, покрытыми тонкой коркой льда, океанами напротив. Сейчас Деймон не видит в них той беззаботности и невинности – в этих хладных осколках он видит силу и волю, которых ему так не хватает. Этого взгляда, прикосновения, лёгкого, почти невесомого, ему достаточно, чтобы прийти в чувства и словно очнуться от кошмара, в котором не было возможности рационально мыслить и составлять слова в предложения, содержащие смысл.
– Леон, прости меня за эту ситуацию. – Стиснув челюсти, играя желваками на шее, Деймон, увидев слабый кивок, продолжает: – там, около тропы, где мы пытались спрятаться от них, я увидел на земле кровь. Ты был отвлечён происходящим, а Мерелин не позволил рассмотреть тот труп лично я. Вот в чём проблема: когда мы начали бежать, после выстрела, мне довелось взглянуть пристальнее на него – это была голова нашей с тобой лошади. – Сглотнув, позволяя Леону переварить информацию, договаривает: – рюкзака с припасами и всем прочим я там не увидел. Кто-то или что-то оторвало нашей кобыле голову, взяв вещи. Возможно, они вообще утеряны, но есть, конечно, шанс, что кто-то позволил себе позаимствовать их. Кто – не знаю, и знать не очень хочется, но теперь всё меняется. Искать лошадь было тяжело, а искать того, кто сделал с ней такое, – ещё сложнее. Если вообще не бессмысленно.
Снова тишина.
Она давит, не даёт успокоиться и просто ждать: в ней хочется только кричать и требовать ответа, лишь бы не слышать этого безмолвия. Опустив голову, не смея больше ничего сказать, Деймон внутренне содрогается, слегка подрагивая плечами, что не ускользает от пристального взора голубых глаз. Ничего не произнося, Леон, чувствующий внутри стойкость и твёрдое понимание, что Фрай уже не может вывозить все ситуации на своих плечах, поднимает руки, большими ладонями обхватывая того за щёки.
Приподняв лицо, смотрит в растерянные глаза, которые Кэрнил долгое время не видел. Деймон, принявший на себя весь удар и осознающий ответственность